Войдя в самый центр звезды, он поднял над головой меч и уже собрался было произнести заклинание, как небеса полыхнули ослепительной вспышкой, за которой последовал оглушительный раскат грома и почти в ту же минуту хлынул ливень, погасивший огни. Корнелиус счел это недобрым знамением. Очевидно, золото грешников-тамплиеров стерегли злые демоны. Своими действиями он мог вызвать их из царства теней, витающих над провалами ада.
Так оно и случилось.
В ту же ночь, когда из распоротого молниями небесного чрева хлестали ледяные потоки, в ворота замка Тиффож постучался промокший до нитки путник. Стуча зубами от холода, он смиренно просил о ночлеге.
На сей раз злой дух, принужденный являть себя лишь в человеческом облике, избрал жалкую оболочку бродячего некроманта. Он так прямо и отрекомендовал себя мажордому и был впущен, потому что таких, как он, радушно привечали в замках сьерра де Ре.
В отличие от твердого в вере Корнелиуса редкий астролог, а уж тем более алхимик не попробовал себя на сомнительном поприще черной магии. И немудрено. Дабы не только чтобы прожить, но зачастую и выжить, герметическим мастерам постоянно приходилось демонстрировать свою мощь. Эликсир Розенкрейца и порох были уделом избранных, остальным оставались мошеннические проделки с золотом да наводящие ужас манипуляции с расчлененными трупами.
Именно к числу подобных алхимиков-некромантов добывающих свой попахивающий костром хлеб с помощью шарлатанских трюков, принадлежал итальянец Франческо Прелати, всюду и везде хваставший своим домашним, ручным, можно сказать, демоном по кличке Баррон. Часто попадавшийся на воровстве и разных мошеннических проделках, он удивительным образом всякий раз выходил сухим из воды. Ради денег изворотливый итальянец мог пойти не только на обман, но и на более тяжкие преступления. Этого человека и приютил маршал Франции Жиль де Лаваль барон де Ре. Приютил на свою беду и в назидание потомству, ибо разыгравшиеся вскоре события не имели себе равных за всю прошлую и последующую историю инквизиции и ведовства.
Что же касается простака Корнелиуса, то коварный конкурент выжил его из замка уже на другую неделю. «Белое» колдовство не могло угнаться за «черным» ни по части добывания золота, ни в заманчивых видах на долголетие. К тому же удаления фламандца потребовал лично Баррон, которого он, по словам Прелати, раздражал своими невежественными заклинаниями. В отместку Корнелиус пустил слух, что по наущению наглого некроманта барон де Ре погубил молодую жену, а за ней и следующую. Так родилась клеветническая легенда.
На самом же деле тот, кого прозвали впоследствии Синей бородой, не убивал своих жен. У него вообще была лишь одна верная подруга жизни — Екатерина де Туар, которую он нежно любил, хотя и не упускал случая прижать где-нибудь в укромном углу молоденькую крестьянку. Здоровяк рыцарь действительно носил бороду, причем большую и золотисто-русую, которую домашний цирюльник бережно расчесывал по утрам черепаховым гребнем. Судьба ничем не обделила Жиля де Ре. Его родовитые предки Краоны и Монморанси оставили ему славнейший во Франции герб и тучные нивы, расположенные в самых плодородных, изобилующих виноградом и дичью частях Бретани. Выпестованный лучшими учителями, молодой сеньор изучил древние языки, разбирался в искусствах, умел наслаждаться тонкой беседой, изысканными яствами, благородными упражнениями в охоте с линялым note 32 Note32
Особо ценимый годовалый сокол.

соколом и фехтовании. Он знал толк и в лошадях, и в добром вине, и в старинном оружии. Славный герб и необыкновенно славный юноша — книгочей, которого ожидал маршальский жезл. Он получил его в день коронации Карла Седьмого, которому отвоевал трон, сражаясь бок о бок с самой Девой, призванной благим небом спасти Францию от англичан. Ничтожный, неблагодарный королек бросил Жанну на произвол судьбы. Жиль попытался было отбить ее у пособников врага, но опоздал, обманутый предателем, указавшим не ту дорогу. Он подступил со своим войском к Руану, когда все было кончено.
— Я не верю в то, что ее сожгли! — сказал он, узнав о казни. — Она бессмертна.
Очевидно, у него были основания так говорить. Уже находясь при дворе, ему довелось встретиться с мадемуазель д'Армуаз, в которой он признал свою Жанну. Разочаровавшись в придворных забавах, ничего не дававших ни уму, ни сердцу, Ре удалился в свои поместья, где с головой окунулся в алхимические трактаты. Не прошло и нескольких лет, как этот антипод благороднейшего Дон-Кихота стал законченным безумцем. Возжаждав волшебной власти над миром, он с присущей ему необузданностью промотал приданое жены и принялся расточать наследственные богатства. Но затмили они лишь и без того помрачненное воображение бретонского барона. Злые языки обвиняли Ре в противоестественном влечении к мальчикам, которые якобы стали таинственным образом пропадать то здесь, то там. Как бы там ни было, но маршал действительно изменился. Он сделался нетерпимым и вспыльчивым. И если раньше пристрастие к герметическим сочинениям лишь тешило воображение тщеславного барона, то теперь мечта о философском камне обрела характерные
черты болезненной мании. Grand oeuvre note 33 Note33
Великое деяние (фр.).

представлялось ему единственным средством, способным не только поправить подорванное хозяйство, но и обрести наконец сверхчеловеческое могущество.
Башни Тиффожа спешно стали переоборудоваться под лаборатории. Усердно раздуваемое мехами, хищно запылало пламя в алхимических горнах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140