– Как раз за шесть месяцев до родов.
– Этого мало, – сказал Мандамус.
Глэдис вздернула подбородок.
– У Дэниела идеальная память, а свидетельства роботов считаются доказательством в судах Авроры.
– Это дело не для суда, а память Дэниела для него ничего не значит. Дэниел создан Фастальфом и находился у Фастальфа почти два столетия. Мы не знаем, какие изменения в нем были произведены, не знаем, как инструктировали Дэниела в делах, связанных с доктором Амадейро.
– Подумайте вот о чем: земляне генетически совершенно отличны от нас. Мы практически разные образцы. И мы взаимно не даем потомства.
– Это не доказано.
– Хорошо, существуют генетические записи Даррела и Сантирикса. Сравните их. Если мой бывший муж не отец Даррела, генетические различия будут очень заметны.
– Генетические записи не показываются никому. Вы это знаете.
– Амадейро не смутят этические соображения. При его влиянии он увидит эти записи нелегально. Может, он боится, что его гипотеза не получит подтверждения?
– Он ни под каким предлогом не нарушит право аврорцев на личные тайны.
– Тогда уходите в космос и задохнитесь в вакууме. Если Амадейро не поддается убеждениям, это его дело. Вы, во всяком случае, должны были поверить, вот и убеждайте Амадейро, как хотите. Если это не удастся и ваша карьера повернется не так, как вам хочется, то уж поверьте, меня это абсолютно не касается.
– Это меня не удивляет. На большее я и не рассчитывал. Что касается меня, то я убежден. Просто я надеялся, что вы дадите мне какое-нибудь материальное доказательство, чтобы я мог убедить Амадейро. Но его у вас нет.
Глэдис презрительно пожала плечами.
– Тогда я воспользуюсь другими методами, – сказал Мандамус.
– Рада, что они у вас есть, – холодно произнесла Глэдис.
Он сказал тихо, как бы боясь, что его подслушивают:
– Есть. Очень мощные методы.
– Прекрасно. Думаю, вы попытаетесь шантажировать Амадейро. За ним, наверное, есть многое, по поводу чего его можно шантажировать.
Мандамус вдруг нахмурился.
– Не глупите.
– Теперь можете идти, – сказала Глэдис. – Я достаточно терпела вас. Убирайтесь из моего дома!
Мандамус поднял руки.
– Подождите! Я с самого начала сказал, что у меня были две причины увидеть вас: личное дело и государственное. Я потратил слишком много времени на первое и прошу вас уделить мне пять минут на второе.
– Я дам вам пять минут, но не больше.
– Еще кое-кто хочет увидеть вас. Землянин или, во всяком случае, потомок землян, житель одного из Поселенческих Миров.
– Скажите ему, что никто из землян и их потомков-переселенцев не допускаются на Аврору, и отошлите его прочь.
– К сожалению, мадам, за последние два столетия равновесие сил несколько изменилось. У землян больше планет, чем у нас, а население у них всегда было больше. У них больше космических кораблей, хотя и не таких первоклассных, как у нас, и из-за короткой жизни и плодовитости земляне, видимо, более готовы умирать, чем мы.
– В последнем я не уверена.
– А почему бы и нет? – Мандамус напряженно улыбнулся. – Восемь десятилетий значат меньше, чем сорок. В любом случае мы вынуждены обращаться с ними вежливо – куда вежливее, чем во времена Илии Бейли. Если хотите знать, эту ситуацию создала политика Фастальфа.
– От чьего имени вы говорите? От имени Амадейро, который теперь вынужден быть вежлив с поселенцами?
– Нет, от имени Совета.
– Вы – представитель Совета?
– Официально нет, но меня просили информировать вас… неофициально.
– А если я повидаюсь с этим Поселенцем, что дальше? Чего он от меня хочет?
– Как раз этого мы не знаем, мадам. Мы рассчитываем услышать это от вас. Вы увидите его, узнаете, чего он хочет, и сообщите нам.
– Кому это – нам?
– Как я уже говорил – Совету. Поселенец будет у вас сегодня вечером.
– Вы, кажется, считаете, что у меня нет иного выбора, кроме как стать информатором?
Мандамус встал, явно закончив свою миссию.
– Вы не будете «информатором». Вы ничем не обязаны этому Поселенцу. Вы просто сообщите своему правительству, как честная аврорская гражданка. Вы же не хотите, чтобы Совет предположил, что ваше солярианское происхождение в какой-то мере разжижает ваш аврорианский патриотизм.
– Сэр, я аврорианка в четыре раза дольше, чем вы.
– Не спорю, но вы родились и выросли на Солярии. Вы необычная аномалия, аврорианка чужеземного происхождения, и этого не забыть. И это особенно справедливо, поскольку Поселенец хочет видеть именно вас, а не кого-нибудь другого на Авроре, именно потому, что вы солярианского происхождения.
– Откуда вы это знаете?
– Предполагаем. Он назвал вас «солярианской женщиной». Мы хотим знать, почему это имеет для него значение – теперь, когда Солярии больше не существует.
– Спросите его.
– Мы предпочитаем спросить вас… после того, как вы спросите его. А теперь я прошу разрешения оставить вас и благодарю за гостеприимство.
Глэдис холодно кивнула.
– Даю вам разрешение уйти с большей охотой, чем предлагала вам свое гостеприимство.
Мандамус пошел к двери, за ним вплотную шли его роботы. На пороге он повернулся.
– Чуть не забыл…
– Да?
– Фамилия поселенца, как ни странно – Бейли.

III. Кризис



10

Дэниел и Жискар с присущей роботам вежливостью проводили Мандамуса и его роботов за пределы территории поместья и, поскольку уже были снаружи, обошли эту территорию для уверенности, что низшие роботы на своих постах, и обратили внимание на погоду –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20