Дамы шили, окруженные дивной красотой. Фру Густавсен, похоже, наговорила своей дочери много хорошего про Люси, потому что сдержанность фрекен как будто испарилась, и Люси с радостью обнаружила, что молодая женщина, которая всегда напоминала ей блестящий на солнце снег, оказывается, умеет тепло и с удовольствием смеяться, обладает прекрасным чувством юмора. Правда, проявленные Люси способности к шитью сильно поколебали веру в нее фру Густавсен, но англичанам следует многое прощать. Фру Густавсен вернулась к разговору о пище и долго распространялась о достоинствах блюда, называемого «фрикаделлар», кажется, разновидности фарша. Люси, у которой приготовление пищи заключалось в том, чтобы нарезать на сковородку помидоры, в последний момент добавить туда все, что подлежало приготовлению и полить все сливками, сочла это длительным и сложным процессом и решила, что это не для нее.— Вы заняты сегодня вечером? — спросила фрекен. — Мы с мамой отправляемся в Ларборо в театр. Мама еще не видела ни одной английской постановки. Мы были бы очень рады, если бы вы согласились пойти с нами.Люси объяснила, что она приглашена на вечеринку в комнате Стюарт в честь получения ею Места.— Я так поняла, что преподавателей обычно не зовут, но я не настоящий преподаватель.Фрекен оглядела ее и сказала:— А должны были бы им быть. Вы очень полезны для них.Опять это медицинское высказывание. Как будто она лекарство.— Каким образом?— О, это слишком тонкая материя для моего английского, а уж тем более немецкого языка. Отчасти потому, что вы носите каблуки; отчасти потому, что они ничуть вас не боятся; отчасти — о, и еще тысяча «отчасти». Вы приехали удивительно вовремя, в тот самый момент, когда им необходимо развлечение — которое бы не отвлекало. О, Господи, как бы я хотела лучше говорить по-английски.— Вы хотите сказать, что я — доза щелочи для желудка с повышенной кислотностью.Фрекен неожиданно фыркнула.— Да, именно так. Мне очень жаль, что вы не пойдете в театр, но это знак особого расположения — быть приглашенной на студенческую вечеринку, и вам, я надеюсь, понравится. Сегодня все будут веселы, ведь экзамены позади. Вот придут они с матча — и свободны на весь уик-энд. Так что в эту субботу все будут веселиться. Сорвутся с цепи, — добавила она по-английски.И они действительно сорвались с цепи. Фрекен и ее мать направились в обход к фасаду дома, где были их комнаты, а Люси вошла со двора и на нее со всех сторон обрушился шум. Плеск воды в ванных комнатах на обоих этажах, громкие голоса, барабанная дробь ног, бегущих по голым дубовым ступеням, крики, свист, пение. вернулись уже обе команды — судя по атмосфере, с победой — и весь дом ходил ходуном. А кроме того, он дрожал от возбуждения, и одно слово, как лейтмотив, вплеталось во все разговоры. Арлингхерст. Арлингхерст. Когда Люси, направляясь к лестнице, проходила мимо ванных на первом этаже, она впервые услышала его.— Ты слышала, дорогая! Арлингхерст!— Что?— Арлинг-херст!Кран закрыли.— Ничего не слышно, вода хлещет. Куда, ты говоришь?— Арлингхерст!— Не верю.— Да, — вмешался третий голос. — Это правда.— Не может быть, в Арлингхерст только что окончивших не посылают.— Нет, это, действительно, так. Секретарша мисс Ходж сказала Джолли по секрету, а Джолли сказала своей сестре в деревне, а та — мисс Невилл из «Чайника», а мисс Невилл рассказала Нат Тарт, когда она зашла туда выпить чаю с этим своим кузеном.— Этот жиголо опять здесь?— Слушай, Арлингхерст! Кто бы мог подумать! А как ты думаешь, кому его отдадут?— Ну, это ясно.— Конечно, Иннес.— Счастливая Иннес.— Она заслужила это.— Только вообрази — Арлингхерст!И на втором этаже было то же самое — шум, плеск воды, голоса и Арлингхерст.— Кто тебе сказал?— Нат Тарт.— О, Господи, она же сумасшедшая, все знают.— Ладно, в любом случае, это место для Иннес, так что меня это не касается. Я, наверно, обращусь в С.Л.Г. Совет Лондонского Графства.

— Может, она и сумасшедшая, но ей не нужно место, и она ничего не поняла. Она даже не знала, что такое Арлингхерст, так что для нее это пустяк. Она спросила: «Это что, школа?»— Школа! Ну и ну!— Слушайте, дорогие мои, Ходж, наверно, совсем обалдела от гордости!— Думаешь, она настолько обалдела, что угостит нас сегодня на ужин пирожными вместо этого молочного пудинга?— А я думаю, Джолли еще вчера сделала пудинги, и они ждут нас, выстроившись в ряд.— Что касается меня, пусть ждут. Я собираюсь в Ларборо.— И я. Слушайте, Иннес здесь?— Нет, она уже вымылась. Одевается.— Знаете что, давайте все устроим вечеринку в честь Иннес вместо того, чтобы устраивать маленькие вечеринки каждая у себя. В конце концов, это…— Да, давайте, хорошо? Не каждый же день человек получает такое место, и Иннес заслужила его, все будут рады, и…— Да, давайте устроим это в общей комнате.— Это же честь для всех. Награда Лейсу.— Арлингхерст! Кто бы мог подумать?— Арлингхерст!Люси решила, что неосторожность маленькой тихой секретарши была, очевидно, вызвана тем, что она знала — новость вот-вот будет обнародована. Даже осторожная, скрытная Генриетта не могла дольше хранить в тайне такое известие, хотя бы по той, простой причине, что Арлингхерст ждал ответа. Наверно, подумала Люси, Генриетта хотела, чтобы прошла «трудная неделя», а потом уж собиралась сделать сенсационное сообщение; Люси не могла не согласиться, что момент для сообщения был выбран очень точно.Когда она шла по коридору к своей келье, она встретила Иннес, которая застегивала пуговицы на свежем полотняном платье.— Ну вот, — сказала Люси, — кажется, день прошел успешно?— Вы имеете в виду этот гвалт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76