- Не надо травить, - растерянно просит Кукша.
- Почему не надо? - говорит Харальд. - Сам же сказал, что должен отомстить. А мы теперь побратимы: твоя обида - моя обида, твоя месть - моя месть. Хорош я буду, если не помогу тебе в таком деле.
- Его надо... убить мечом, - говорит Кукша. - Кровь за кровь...
Ему не по себе, он никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь из Домовичей кого-нибудь отравил. Да и Домовой говорил о мече, а не об отраве.
- Кто же спорит! - восклицает Харальд. - Конечно, убить мечом было бы лучше! Но как это сделать? Вызвать Свавильда на поединок? Свавильд берсерк, а берсерки, как известно, в бою неуязвимы. Напасть неожиданно или прикончить сонного? Это значит нарушить мир и попрать закон гостеприимства. Мой отец - человек справедливый и никогда не простит такого убийства!
- А если отравить, простит? - удивленно спрашивает Кукша.
- Чудной ты, - снисходительно отвечает Харальд, - ведь об этом никто не узнает!
И он с увлечением рассказывает о своем замысле:
- Я выпрошу у колдуньи самый лучший яд и дам ей за это марку [Марка древнескандинавская мера веса, равная приблизительно 216 г, и денежная единица.] серебра. Не за горами большой пир по случаю весеннего жертвоприношения дисам [Дисы - сверхъестественные существа женского пола, олицетворяющие силы плодородия.]. Когда пирующие захмелеют, я насыплю в один рог яду и пошлю его с рабыней Свавильду. Никто не обратит внимания, что еще один пирующий свалился с лавки - там многие будут валяться, А наутро никому не покажется удивительным, что один так и не встал - на пирах ведь нередки случаи, когда упиваются до смерти.
Кукше не нравится Харальдова затея. Раз Свавильда нельзя убить в поединке, поскольку он берсерк и в бою неуязвим, Кукша отправится с викингами в поход и выждет подходящий случай, когда Свавильд будет лежать после битвы в приступе берсеркского бессилия, и прикончит его. Справедливая месть допускает подобное действие, если силы настолько неравны. Но тайно расправиться с гостем доброго конунга Хальвдана, у которого ты и сам в гостях!..
Кукша просит друга не трогать Свавильда, но Харальд неумолим. Он уже весь поглощен своим замыслом и во что бы то ни стало должен его осуществить. Таков уж Харальд - сын конунга Хальвдана - всякое дело он доведет до конца!
Глава двадцать четвертая * ДАР КОЛДУНЬИ
К колдунье мальчики пробираются на лыжах по сосняку, растущему на склонах высоких холмов. К ее дому не ведут ни тропки, ни лыжни - перед мальчиками нетронутая снежная целина. Давно, как видно, никто не бывал у колдуньи. То и дело приходится огибать поваленные бурей сосны. Кукша неотступно думает о том, как помешать Харальдовой затее, но ничего придумать не может. А просить бесполезно - Харальд все равно сделает по-своему.
Впереди между сосен забелелся просвет. Это поляна, там у подножия скалы стоит хижина колдуньи. Возле опушки Харальд говорит Кукше:
- Подожди здесь. Она терпеть не может, если к ней является больше одного человека.
Кукша остается ждать в лесу, а Харальд выходит на поляну и бежит к хижине. Он останавливается перед низенькой дверью с высоким порогом и стучится в нее лыжной палкой. Дверь открывается, как черная пасть, и глотает Харальда. Кукша успевает заметить мелькнувшее в двери желтое лицо, обрамленное длинными седыми космами.
От нечего делать он разглядывает жилище колдуньи. Перед ним маленькая избушка без единого оконца, потонувшая в сугробах, на нее нахлобучена высоченная снеговая шапка, над шапкой струится синеватый дымок. Там продушина для дыма, через эту же продушину, наверно, попадает в хижину колдуньи дневной свет. Хижина стоит среди огромных камней, иные гораздо больше ее самой. На камнях тоже высятся снежные шапки.
Дома у колдуньи живут козы, это можно заключить по блеянию, которое доносится из хижины. На Кукшу повеяло воспоминаниями о родном доме. Плохо одному, в одиночестве тоска сдавливает сердце, словно капкан. Что же, однако, так долго нет Харальда? Наверно, старуха не хочет давать яду и Харальд ее уговаривает, стремясь, по обыкновению, во что бы то ни стало добиться своего. Хоть бы колдунья оказалась еще упрямей, чем он!
Вдруг Кукша видит над хижиной вместо синеватой струйки густые желтые клубы. А немного погодя желтый дым начинает идти слабее, и постепенно его сменяет прежняя синеватая струйка. Сомнения нет, ведьма колдует. Значит, решила, как видно, дать яду, не посмела отказать, конунгов сын все-таки!
Наконец снова распахивается черная пасть двери, и появляется Харальд. Опять мелькают седые космы и желтое лицо. Когда Харальд приближается, Кукша видит, что глаза у него красные, точно он плакал.
Бежать обратно легче - они бегут по собственной лыжне. Харальд весело рассказывает:
- Сперва не хотела давать. Большого быка, говорит, ты задумал свалить. Боюсь, что тебе это не удастся. Есть силы, которые не хотят этой смерти. Тут Харальд с усмешкой взглядывает на Кукшу: - Это она про тебя! Я, конечно, уговаривать. Долго уговаривал, наконец берет она из каменной ступы какой-то желтый песок, а из деревянной - зеленый и кидает в пламя. Что тут началось! Повалил дым, поднялась вонь - я чуть не задохнулся! Она пригнула меня к земле я говорит: "Смотри!" А у меня из глаз слезы, ничего не вижу.
Когда дым рассеялся, колдунья говорит: "Вот тебе то, что ты просишь, только, сдается мне, что не судьба еще быку околеть. Сдается мне, не от яда он околеет, а падет от меча, и не здесь, а в дальних краях. Будь, говорит, поосторожнее, юный господин!" - "Это уж, отвечаю, не твоя забота!" Отсыпаю ей серебра - не берет. "Раз я не уверена в успехе дела, говорит, так и плату вперед брать не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31