Толпа, включая меня, разразилась аплодисментами. Равнодушно пожав плечами, он вновь надел шляпу на голову осла и продолжил в том же духе, производя этот трюк все быстрее и быстрее, пока мелькание его рук не превратилось в размытое живое марево. Мне пришлось сильно постараться, чтобы сохранить к нему хоть какие-то дружеские чувства. Конечно, когда я был помоложе, то выполнял такой же трюк. Не так хорошо, возможно, или не так быстро, но я умел делать его.— Вы, синьор, подойдите-ка сюда и помогите мне немного, — обратился он к десятилетнему мальчугану.Парнишка робко сделал несколько шагов вперед, пока не оказался рядом с шутом. Зеленая шляпа тут же оказалась на его голове, а на головах шута и осла появились два новых головных убора — красный и желтый. Дубинки продолжали взлетать в воздух, шляпы ловко перемещались с головы на голову в причудливой последовательности. В итоге все три оказались на голове шута, а дубинки спокойно завершили движение в его руках, причем четвертая — в последнем полете пролетела над самой головой мальчика. Жонглер взял своего помощника за руку, и они вместе поклонились публике. Мальчик, заходясь счастливым смехом, убежал обратно к друзьям, а к ногам шута посыпался жидкий дождик медяков.— Приветствую славных жителей Орсино! — воскликнул он. — Меня величают Бобо. Познакомьтесь также с моим любимым спутником Фесом.Осел по-прежнему не обращал на него никакого внимания.— Мы прибыли из Толедо с несомненным намерением повеселить вас. Мой дружок Фес — всего лишь маленький ослик. Зато я настоящий…— …большой осел! — радостно закричали дети, и шут мастерски изобразил обиду и потрясение.— В Толедо сейчас тепло и солнечно, а от женщин соблазнительно пахнет мускусом и пряностями. Естественно, я не мог там оставаться и поэтому прибыл в ваш прохладный город. Почему? Да потому, что я дурак. Позвольте мне показать вам, какие персонажи живут в Толедо.Порывшись в своей сумке, он вытащил оттуда набор париков и шарфов. И после этого началась бессловесная импровизированная пантомима. Он изображал прогуливающихся прекрасных дам и их служанок, солдат и священников, мавров и евреев, разделяя своих персонажей взмахом шарфа и изумительно меняя выражение лица. Я внимательно следил за ним, подмечая, что могу перетащить в свои трюки, и догадываясь, у кого из нас он сам их стащил. Редкая возможность понаблюдать за уличным представлением собрата по гильдии.Его представление длилось около часа — самое подходящее время для любых выступлений; потом он откланялся и собрал свой реквизит. Добродушно болтая с горожанами, он позволил детям поиграть с ослом, а потом начал грузить пожитки на спину животного. Я небрежно приблизился к нему.— Любезный шут, расскажи мне, что нового в этом мире, — начал я.— В мире, сударь? Боюсь, мировые события выпадают из сферы моей дурацкой компетенции.— Интересное замечание. Какой ты придерживаешься теории: что мир круглый или что он плоский?— Видите ли, сударь, — сказал он, — я думаю, что он бывает как круглым, так и плоским.— Почему же ты так думаешь, шут?— О мои мысли вполне просты, сударь, но требуют демонстрации. Вот если бы мне дали кое-что круглое и кое-что плоское, я смог бы показать это.Я протянул ему монету, и он внимательно изучил ее.— Самое то, что надо, сударь. — Он направился к выходу с площади, и я пристроился рядом с ним. — По моим наблюдениям, люди правят этим миром, но деньги правят людьми. Нечто большее должно включать в себя нечто меньшее, и, следовательно, деньги включают в себя мир. А поскольку монета одновременно и круглая, и плоская, то, наверное, и миру присущи те же качества.— Но люди не таковы.— Истинно так, сударь. Люди с монетами склонны быть круглыми, а люди без оных становятся плоскими. Конечно, Аристотель вряд ли выдвинул бы такой аргумент, но он отлично действует в реальном мире.— Действительно, ты говоришь как дурак. Но, как говорится, stultorum numerus…— …infinitus est. Ваша правда, сударь. — Улыбнувшись, он стрельнул в меня взглядом, когда мы свернули в боковую улочку. — Значит, вы и есть знаменитый Фесте!— Никогда не называй меня так! — резко сказал я.— Простите, — мгновенно извинился он с удрученным видом. — Но когда мне сказали, с кем мне предстоит работать… В общем, вы можете себе представить, как я разволновался. Это с лихвой окупает то, что приходится пропустить наш праздник. Каким именем вас называть?— Зови меня Октавием, я купец из Аугсбурга. Снимаю комнату в «Элефанте», припортовом постоялом дворе. Сейчас я единственный постоялец на втором этаже, поэтому ты сможешь незаметно приходить ко мне с черного хода, если тебе понадобится найти меня или оставить сообщение. Я заметил у тебя кольцо отца Геральда.— Да, — сказал он, бросив на него взгляд. — Необычная предосторожность с его стороны. Разве одного пароля уже недостаточно?— Возможно, недостаточно. Для тайного общества мы стали прискорбно широко известны. Много ли рассказал тебе отец Геральд?— Не так уж много. Мне известна исходная история, разумеется. Я не раз пел ее. И давно вы уже здесь?— С самого Рождества.— Вы быстро добрались. Я отправился вслед за вами вечером того же дня, но со мной был этот синьор Копуша. Без него я добрался бы сюда гораздо быстрее, однако мне не хотелось разрывать договор.— Неужели? Ведь все, что он делает, это просто стоит рядом с тобой.— Да, но вы не представляете, как много времени мне понадобилось, чтобы научить его делать так.— Мне понравился твой шляпный номер.— Спасибо. Обычно я работаю с пятью дубинками, но сегодня чертовски холодно.— Ты отработал свое. Можешь и приодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80