Они действительно попытаются остановить и убить его, но не потому, что он пролил кровь, а потому, что посягнул на прибыли Компании.
Сейчас Энгус не слишком хорошо понимал, почему он так надолго оставил ее в покое, позволив попытаться обрести мужество. И не понимал себя: то ли он возбужден, то ли разъярен. Однако пульт имплантата лежал у него в кармане, и ему ничто не грозило. А раз так, то пусть храбрится, коли у нее есть охота.
Чем смелее она будет, тем большим удовольствием будет сломать ее.
Подумав об этом, он снова ощутил сексуальное возбуждение.
Вместо того, чтобы спорить с ней, он вынул руку из кармана и расстегнул застежку комбинезона, показав возбужденный член.
– Ни черта у них не выйдет, – проскрипел Энгус, обнажая желтые зубы. – Я уже говорил тебе, я и вправду подонок. Самый гнусный подонок, какой мог встретиться на твоем пути. Но все, что я делаю, я делаю с толком. Долбанных копов я дурю всю жизнь, и буду дурить после того, как ты уже сдохнешь. Но до той поры я с тобой позабавлюсь. Теперь ты в моей команде. Тебе придется научиться выполнять приказы. А еще мне охота получить кое-что по старым счетам. У меня их накопилась уйма, и получу я по ним с тебя. Обещаю тебе веселенькую жизнь: ты будешь мечтать о смерти, но я не позволю тебе даже пикнуть.
Она взглянула на его промежность и едва не взвыла, однако изо всех сил попыталась совладать со своим ужасом. Возможно обращение к прошлому и не добавило ей отваги, однако Мори обладала собственной внутренней силой, прежде никогда не подвергавшейся испытанию.
– Если тебя и вправду не остановит никто другой, – произнесла она дрожащим голосом, – это придется сделать мне. Я найду такую возможность. Противиться действию имплантата мне не под силу, но пока ты держишь меня под полным контролем, я не могу действовать как член экипажа. Рано или поздно тебе придется предоставить мне какую-то степень самостоятельности. И я найду способ этим воспользоваться.
Брошенный ею вызов несколько беспокоил – и еще больше возбуждал. Энгусу снова захотелось избить ее, но он счел это удовольствие мелким. Раздавить ее дух, вот что доставит настоящую радость. А по существу она права: функции члена экипажа слишком сложны, чтобы их можно было выполнять под полным контролем имплантата. Если ему придется все время приказывать – сделай то, сделай се, – от нее не будет никакой пользы. А предоставлять ей свободу пока опасно. Значит, он не сможет покинуть свое убежище, пока не убедится, что ее дух сломлен.
И, вместе с тем, именно дух делал ее такой желанной.
Однако он не стал колебаться, ибо и так уже сделал слишком много шагов в направлении, которого не понимал. Достав пульт, Энгус щелкнул кнопкой и погрузил Мори в беспомощное состояние, близкое к гипнотическому.
Ему пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы увлажнить горло. Только после этого он нажал другую кнопку и приказал:
– Сядь!
Обмякшая, с отсутствующим взглядом, она села на краю койки.
Энгус достал из ящика скальпель и протянул ей:
– Возьми!
Ее пальцы сомкнулись на скальпеле. Только потемневшие глаза позволяли понять, что она осознает происходящее.
Чтобы успокоиться, ему пришлось сжать кулаки – он снова был близок к оргазму.
– Приставь острие к своему соску.
Он мог бы и не следить за исполнением: контроль заставлял ее повиноваться. Серебристое лезвие приблизилось к темному, напряженному соску.
– Ты меня слышишь, – пробормотал он. – Знаю, что слышишь, так что слушай внимательнее. Я могу заставить тебя порезаться. Захочу, так заставлю отхватить половину сиськи. Помни об этом, когда тебе захочется свернуть мне шею. Я собираюсь сломить тебя. Сломить так, что ты полюбишь это, будешь нуждаться в этом. А я буду ломать тебя до тех пор, пока ты не почувствуешь, что живешь лишь ради того, чтобы ублажать меня…
Ее глаза по-прежнему казались невидящими, но они полнились немыслимой, невыразимой мукой.
Она выглядела такой раздавленной, что он едва не отключил имплантат. Было бы истинным торжеством заставить ее сделать все, что он хотел, – положить скальпель, встать перед ним на колени и открыть рот, чтобы он мог вогнать член в ее глотку, – не с помощью имплантата, но силой одного лишь страха. Его палец уже лег на кнопку.
Но в последний момент инстинкт взял верх. Он не мог рисковать, пренебрегая ее угрозами. Она могла оказаться сильнее, чем выглядела. Если она… Эта мысль заставила его сохранить контроль.
Двигаясь как робот – реагируя только на приказы с пульта – она положила скальпель на место. Энгус приказал ей улыбнуться. Мори повиновалась, но то было лишь движение губ, лишенное всякого выражения. Потом она покорно опустилась перед ним на колени.
Его возбуждение уже не было таким сильным, как несколько минут назад: где-то в глубине своей черной душонки он испытывал разочарование. Его трусость лишила его чего-то желанного. Но разочарование повергло его в ярость, а ярость требовала выхода. Он заставил ее открыть рот и вогнал себя в нее со злобным неистовством. Потом возбуждение схлынуло, уступив место чувству опустошенности. Не глядя на Мори, он нажал кнопку, погружавшую в сон, и, оставив ее обнаженной на полу медицинского отсека, поплелся к своей койке.
Он думал, что устал, но на самом деле ощущал не усталость, а нечто вроде утраты. Поворочавшись несколько минут, Энгус встал и, бормоча ругательства, направился на мостик, к командной панели, где включил камеры и экраны, чтобы оценить ущерб, нанесенный его кораблю.
В борту «Красотки» имелась вмятина размером с пилотскую кабину. Стальной каркас деформировался, нос выглядел так, словно по нему ударили тараном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52