Генри покраснел.— Надеюсь, вы извините моих девочек, мистер Стейнбах. Они прошли через тяжелые испытания. Они придут в себя через несколько дней.Стейнбах прокашлялся.— Нет надобности в извинениях. В Техасе есть много ненавистников индейцев, но я не отношусь к их числу. Я никогда не видел более неприятную группу мужчин, чем эти из Арканзаса. У них был вид пограничных головорезов из Канзаса. Только выживший из ума мог нанять их.— Команчи схватили их родственников, — возразил Генри. — Вы видели когда-нибудь, что они делают с захваченной в плен белой женщиной? Если вы спросите мое мнение, то я скажу: эти индейцы получили то, что заслужили.Мистер Стейнбах насмешливо приподнял бровь.— Вы видели когда-нибудь, как некоторые белые мужчины поступают со сквау?— Мы не виноваты в том, что индейцы продают своих женщин всяким подонкам.— Выдают их замуж, — поправил его мистер Стейнбах. — Индейцы не торгуют своими женщинами, мистер Мастере. Они принимают выкуп за невесту, а это совсем другое. Девушки берутся на основе честности, и женщина, в соответствии с их верованиями, берется как уважаемая жена. Они предполагают, что с ней будут обращаться как с таковой.— Выкуп за невесту! — фыркнул Генри. — То же самое, что продать. Животные, язычники они все до одного.Стейнбах улыбнулся.— Возможно. Но они могут сказать то же самое про нас и о приданом, которая женщина приносит, выходя замуж. Они видят в этом плату за то, чтобы отделаться от дочерей, что является таким же язычеством и не говорит в пользу наших женщин. — Он отпил немного кофе и пожал плечами. — Очевидно, что с вашими девочками хорошо обращались в банде Охотника. Очень позорно, что хорошие индейцы должны расплачиваться за то, что творят плохие.Эми бросила непокорный взгляд на своего отчима, затем посмотрела на мать, которая в этот момент ставила на стол горшок с тушеным мясом.— Это еще не кончено. Охотник рассчитается с этими наемниками. Вот увидите. Они умрут. Все до одного. И я надеюсь, что их смерть будет мучительной.Рейчел быстро осенила себя крестом.— Ты не должна так говорить, Эми. Несомненно, ты не желаешь такой судьбы никому.Эми вскочила со скамейки.— Я желала ее команчеро! Это было неправильно?— Это совсем другое дело.— Нет, не другое. Они причиняли мне боль, и Охотник убил их. Ты считаешь, что он не должен был делать этого?— Нет. — Рейчел сняла крышку с чайника дрожащей рукой. Она пристально оглядывала Эми. Кровь отхлынула от ее лица. — Если Сантос и его люди… — Голос ее оборвался, и она коснулась плеча своей дочери. — Эми, дорогая. Что они сделали?..— Неважно, что они сделали со мной! Важно то, что Охотник пришел и забрал меня, мама! А потом он дрался за меня. И ты говоришь, что он был не прав?У Рейчел опустились руки.— Нет. Если Сантос и его люди… если они… — Ее глаза потемнели. — Их следовало повесить. Я думаю, что ничего плохого нет в том, что твой друг Охотник наказал их за нас.— Но было бы неправильным, если бы он наказал этих наемников?Лоретта выступила вперед.— Эми, любимая, эту тему лучше обсудить потом.— Нет! Я хочу говорить об этом сейчас! Лицо Рейчел было бело как мел.— Кому причинили вред наемники, Эми? Они были на нашей стороне.— На нашей стороне? Они убивали младенцев, мама! И маленьких детей! Ты утверждаешь, что индейские младенцы не такие, как наши?— Нет, конечно нет.— Тогда что ты утверждаешь? — Слезы выступили у Эми на глазах. — Тебя там не было! Ты не знаешь! Но я была! Я видела, что делали эти мужчины. Я видела их лица, когда они это делали. Я надеюсь, что они умрут. Я надеюсь, что они умрут медленной и мучительной смертью! — Она резко отвернулась в сторону. — Хотела бы я быть сейчас с Быстрой Антилопой, вот что!С этими словами Эми взлетела по лестнице на чердак. Ее рыдания эхом отдавались по всему маленькому дому. Лоретта оказалась объектом трех обвиняющих взглядов. Облизнув пересохшие губы, она сказала:— Эми пережила очень много. Пройдет много времени, прежде чем мы обе забудем об этом, если вообще забудем.Рейчел повернулась к лестнице.— Не надо, тетя Рейчел. Оставь ее на время. Дай ей возможность успокоиться.— Но я нужна ей. Она должна выговориться.— Она будет говорить с тобой, когда будет готова, — сказала Лоретта, стараясь говорить как можно мягче. — Ей нужно время. Она знает, что ты любишь ее.— Эми говорит об этом ублюдке Охотнике так, словно он был порядочным человеком, — прошипел Генри.Лоретта подошла к окну и сняла перепонку из оленьей кожи, чтобы посмотреть в сумерки. Она схватилась за подоконник, впиваясь ногтями в дерево. Глядя на возвышенность, она вспомнила, как мягок был Охотник с Эми, когда он привез ее в деревню после пережитого ею у Сантоса.— Дядя Генри, могу сообщить тебе между прочим, что этот ублюдок, которого ты так ненавидишь, мой муж. — Дерево треснуло под ногтями Лоретты. — Я вышла за него замуж перед священником и я… я люблю его. Я была бы тебе очень обязана, если бы ты не говорил плохо о нем в моем присутствии.Позади нее в хижине воцарилась такая тишина, что до слуха Лоретты доносился звук дыхания присутствующих. Напрягшись, она ожидала взрыва. Он не заставил себя долго ждать.— Что ты говоришь? — крикнул Генри.— Охотник мой муж. — Повторение этих слов придало ей мужества. Она отвернулась от окна и посмотрела в лицо своему дяде, который вскочил на ноги. — Мы повенчаны, и наш союз освящен церковью.— Он заставил тебя?— В отличие от некоторых, известных мне, Охотник никогда не заставлял меня делать что-либо. — Она посмотрела в глаза Генри, понимая, что до него дошел скрытый смысл ее слов. — Он никогда не обращался плохо со мной каким-либо способом, никогда не запугивал меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154