Но в конце концов это ему надоело, и он, впав в уныние, стал сторониться тех, кто его хорошо знал. В ответ на письма Хоука, который был за границей, он писал пространные письма с изложением новостей. «Шалопаям», занятым устройством своих дел, он обычно отвечал коротко. Однако на письма Вана он не отвечал совсем, потому что Ван обязательно разыскал бы его.
Кон знал, что Вану, должно быть, тоже приходится нелегко, но он слишком глубоко погрузился в свои переживания, чтобы протянуть руку другу.
Имеет ли он право взваливать свои страдания на плечи Николаса?
Усадьба «Красные дубы» отличалась простотой, но ее планировка, сады и даже дубовые рощи, давшие усадьбе название, — все как бы говорило о том, что хозяин умеет делать правильный выбор.
Усадьба была полной противоположностью Крэг-Уай-верну.
Кон повернул на короткую дорожку, которая вела к усадьбе, не зная еще, что он скажет, но понимая, что это не имеет значения.
Он не успел постучать, как дверь распахнулась и на пороге появился Николас — в рубахе с расстегнутым воротом и широких брюках, с довольно длинными вопреки требованиям моды темно-русыми волосами.
— Кон? Какая приятная неожиданность!
Он источал покой и радушие, словно прозрачный ручеек, что заставило Кона вспомнить, что ему давно хочется пить. Он соскочил с коня.
— Я сейчас живу в Крэг-Уайверне. Ты ведь знаешь, что я унаследовал графство?
— Конечно, знаю. Наверное, та еще обуза свалилась на твои плечи, а?
— Пожалуй, ты попал в самую точку, — сказал в ответ Кон и улыбнулся без всякой на то причины, кроме разве той, что он был рад приезду сюда.
Из-за дома выбежал грум и взял под уздцы его лошадь, а Николас повел его в дом. В квадратном холле, выкрашенном светло-зеленой краской, стояли два горшка с гиацинтами. Их нежный аромат в сочетании с запахом воска для полировки мебели напомнил Кону о Сомерфорд-Корте.
— Оттуда до меня миль пятнадцать, не так ли? — спросил Николас.
— Думаю, даже меньше. Я приехал, подчиняясь импульсу, но если ты когда-нибудь побываешь в Крэг-Уайверне, то поймешь, что человека там постоянно одолевает желание уехать куда-нибудь подальше от этого места.
Николас рассмеялся:
— Я знал немало таких мест и видел изображение Крэг-Уайверна в какой-то книге — на фоне серых облаков и бушующего моря. Впечатление такое, словно его придумал монах Льюис.
— Нет, обычному писателю такое и в голову не придет. Чтобы создать Крэг-Уайверн, надо быть абсолютным сумасшедшим. Это наследственное качество, оно передается из поколения в поколение.
Николас быстро взглянул на него. И провел в следующую комнату, которая, по-видимому, служила малой гостиной, но была такой уютной, что не соответствовала этому официальному названию.
Здесь было множество книг: они стояли на полках в книжных шкафах, лежали стопками на столах, а некоторые раскрытые ждали на креслах. На подлокотнике одного из кресел было оставлено какое-то рукоделие, а на одном из столиков была раскрыта шахматная доска в ожидании продолжения партии. Внимание Кона привлекли необычные шахматные фигуры, где вместо коней были слоны.
— Металлические, — пояснил Николас. — Весьма практично, когда шаловливые ручонки то и дело так и тянутся к ним.
Кон заметил, что в комнате много игрушек: целая коллекция кукол и самые разнообразные зверюшки, вырезанные из дерева. Все они были расставлены так, что образовывали круг, в центре которого лежал маленький кружевной чепчик.
— Они охраняют чепчик. В данный момент это самое большое сокровище, которым владеет Арабель. Они с Элинор ушли на прогулку, так что тебе придется мириться с неуклюжим мужским гостеприимством. Что ты хочешь выпить?
— Сидра.
Николас выглянул за дверь и дал какие-то указания.
Кон положил шляпу, перчатки и хлыст на столик, чувствуя, что на нем слишком много всего надето. Помедлив мгновение, он снял камзол и галстук и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Когда Николас вернулся, Кон спросил:
— Почему, черт возьми, мы, мужчины, надеваем на себя столько одежды в мае?
— В качестве компенсации за то, что требуем, чтобы женщины носили корсеты.
— А мы этого требуем?
— Не по собственному же желанию они затягиваются в корсеты! — улыбнулся Николас. Кон знал, что Николас никогда не станет задавать прямых вопросов. Это было не в его правилах. Но Кон и сам не знал точно, о чем хотел поговорить с Николасом.
О Крэг-Уайверне. О Сьюзен. О леди Анне. О Гиффорде. О контрабанде. О наследстве… Все было крепко связано друг с другом.
Принесли сидр в запотевшем глиняном кувшине, а с ним и стеклянные кружки. Наполнив кружки, Николас подал одну Кону.
Удовлетворив жажду, Кон вздохнул с облегчением. После второго глотка он вдруг сказал:
— Ну и крепкая штука.
— Домашний напиток, — сказал Николас. — Если ты еще не готов поделиться со мной своими секретами, то через некоторое время почувствуешь потребность выложить все.
Кон, откинувшись в кресле, сделал еще глоток.
— Конечно, я не просто, проезжая мимо, по-соседски завернул к тебе.
— Ты хотел поговорить о Дэре?
Как всегда, Николас попал в самую точку. В одну из них.
— Это как ноющий зуб, — признался Кон. — Не то чтобы сильно болит, чтобы бежать к дантисту, но постоянно беспокоит и мешает жить. Я не могу об этом забыть. Если хотя бы нашли его тело…
— Его мать, бедняжка, в таком же состоянии. Одно время ей стало казаться, что вся английская армия сделала себе татуировки, чтобы было легче опознать трупы. Мне кажется, что в этом ты виноват.
— Силы небесные, я действительно упомянул о том, что мы сделали татуировки, причем именно для этой цели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104