В овчарне Анну ожидал сюрприз. Первые ягнята! Анна смеялась, глядя, как они, покачиваясь, поднимаются на дрожащие ножки. Их кудрявая шерстка уже подсохла, они были так забавны, что Анна не удержалась, чтобы не подхватить одного на руки. Надо показать их Кэт и Дэвиду, хотя тогда Дэвида не вытащишь отсюда, он вечно будет перепачкан с ног до головы, как во время прошлого окота, и придется переодевать его по нескольку раз на дню.В свинарнике Анне пришлось повозиться. Эта самая Красотка была ростом с доброго телка, а норов у нее был таков, что даже те, кто за нею ходил, иной раз, вопя, прыгали через загородки, когда Красотка, разинув пасть и грозно визжа, кидалась на них. От превращения в окорока и колбасы в нынешний сочельник ее спасла лишь неимоверная плодовитость. Красотка уже дважды приносила по пятнадцать поросят. Теперь же, когда она сильно распорола спину кованым гвоздем, свинья словно взбесилась. Однако рана могла загноиться, ее необходимо было без промедления зашить, и леди Майсгрейв пришлось потратить большую часть утра, заманивая вместе со скотниками Красотку сладкой морковью и яблоками в узкий закут, где ее в конце концов скрутили и Анна, несмотря на протестующие вопли свиньи, наложила несколько швов.Когда, усталая и взвинченная, она вышла на воздух, на дворе уже рассвело. Замок покидал вооруженный отряд. Во главе его скакал Оливер, с легкостью управляясь с конем одной рукой. Он улыбнулся своей госпоже, и Анна помахала ему. Оливер был их другом, ее и Филипа, и больше того – хранителем их тайны. Супруги любили молодого воина, который, однако, упрямо отказывался на правах близкого восседать с ними за одним столом, предпочитая совершать трапезу в обществе ратников.– Я всего лишь простой солдат, – отвечал он на мягкие упреки Анны. – И никогда не забуду, что я вам не ровня, госпожа моя.Анна проводила взглядом всадников. Отряды выезжали из замка дважды в день, утром и вечером, чтобы проверить посты на дорогах, наведаться в соседние деревни и убедиться, что не было разбойных набегов в течение ночи.Впрочем, в случае нападения в замке сразу становилось известно об этом благодаря системе сигнальных огней на скалах. Так было и с Бэкингемом. Сейчас же это был обычный патрульный отряд – долг королевской службы, которую пограничные феодалы несли, будучи за это освобожденными от уплаты налогов казне.Филип Майсгрейв раньше всегда сам объезжал свои владения и, как рассказывали старожилы, никогда не отказывался от возможности вступить в схватку. Теперь же он все чаще поручал это подручным, находя, что и в замке у него найдутся дела. Вот и сейчас Анна увидела его беседующим с крестьянами.Она на минуту остановилась, глядя на мужа: Филип возвышался среди них, как горный утес. Настоящий северный лорд. И, хотя крестьяне здесь, в беспокойном краю, мало походили на своих забитых собратьев с юга королевства, всегда были вооружены и держались с достоинством, тем не менее сразу было видно, кто здесь владеет всем.Филип был одет почти так же просто, как и они, – в шерстяную тунику, поверх которой была надета кожаная, перетянутая в талии безрукавка, мягко обрисовывавшая при каждом движении его сильное гибкое тело, – однако нельзя было ни на минуту усомниться, что перед вами истинный потомок рыцарей и воинов. Анна невольно залюбовалась могучим разворотом его плеч, игрой мышц, величавой осанкой.Внезапно барон оглянулся, будто почувствовал ее, на миг задержал на ней взгляд, лукаво подмигнул и снова повернулся к собеседникам.Давным-давно, после ночи, проведенной в дыму костра в разрушенной часовне, он так же подмигнул мальчишке-пажу, сопровождавшему его по пути во Францию… Тогда впервые он обнял ее и… уснул. А она лежала в его объятиях, боясь пошевелиться. Ведь Анна тогда еще не знала, как бесконечно она любит этого рыцаря…Потом… Подумать только, когда-то они могли быть столь чужими! Анна легко вдохнула морозный воздух. Нет, она ни о чем не жалеет, хотя Филип, кажется, считает, что это вовсе не так. Лишь однажды за эти годы он проговорился, что его гнетет сознание того, что в Нейуорте Анне приходится слишком много и тяжело трудиться, что он так и не сумел дать ей то, чего она заслуживает.Но, Господь Всемогущий, разве не о таком счастье она мечтала в далеком Бордо, когда он отверг ее, предоставив ей подниматься в одиночестве по лестнице славы и величия, на которой она изведала только раны и горечь? И она рада, что сейчас, подмигнув ей, он как бы напомнил об их близости, о той ночи, что миновала, и, продолжая беседовать с крестьянами, все равно думает о ней, а не о долге и чести, как когда-то, устремляясь на континент с письмом короля к Уорвику.Ах, но у нее нет больше времени для воспоминаний! Подхватив юбки, Анна почти бегом направилась на замковый двор, где в стороне от основных построек располагалась кухня. Туда вели два хода – крытая галерея из замка и другой, со двора, которым и воспользовалась Анна.Воздух здесь был горяч и густ от запахов доброй еды. Очаг размещался по старинке – посередине помещения на длинном прямоугольном подиуме, над очагом нависал колпак с дымоходом. Дюжина поваров и слуг толпилась вокруг него, обливаясь потом: они ворочали огромные сковороды, вращали над углями цельную телячью тушу, помешивали содержимое котлов и кастрюль. На другом конце слуги сажали в печь листы с круглыми хлебами. Под почерневшими от копоти балками висели золотистые окорока, пласты грудинки, связки колбас, вязанки чеснока, лука и пучки душистых трав.Было шумно и чадно. Слуги низко кланялись своей госпоже, желали доброго утра. Расположившись у стены, завтракали вернувшиеся с ночного дежурства стражники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19