Они привыкли видеть Анну в монастырской церкви или одиноко прогуливающейся вдоль ручья, теперь же руки сами потянулись к войлочным колпакам.
Ричард приблизился и осторожно поцеловал кончики ее пальцев.
– Подумать только, леди Анна, когда-то я имел дерзость дразнить вас лягушонком!
Анна откинула голову. На губах ее появилась улыбка. Она была немного выше горбатого герцога и глядела на него сверху вниз. Ричард предложил руку, она изящно оперлась на нее, и они прошли туда, где, звеня наборной сбруей, нетерпеливо бил копытом Мираж. На иноходце были дамское седло красной кордовской кожи и шитый галуном чепрак.
Джон Дайтон был единственным, кто никак не реагировал на перемену, происшедшую с Анной. Он невозмутимо подвел к ней коня и придержал стремя. В стороне стоял белый нормандский жеребец Ричарда, а трое копейщиков, которые должны были сопровождать герцога во время прогулки, уже держали под уздцы своих разгоряченных коней.
Ричард стремился к тому, чтобы прогулка выглядела не менее пышно, чем королевский выезд. Но здесь он совершил ошибку. Анна и без того была слишком возбуждена своим превращением из послушницы в знатную даму. Поэтому, едва оказавшись в седле, она испытала сильное и необычайное чувство. Словно шквал пронесся по глади уснувшего озера ее души. И пока Ричард, прихрамывая, шел к своему коню, а копейщики подтягивали подпруги, Анна, отдавшись неукротимому порыву, отпустила повод и, хлестнув коня, ринулась вперед.
– Догоняйте, сэр Ричард!
Герцог Глостер на мгновение застыл, глядя ей вслед. Он видел, как Анна стремительно несется по склону прочь от селения, как легко заставляет коня взять с разбега небольшую изгородь, а затем, рассыпая тысячи сверкающих брызг, вброд пересекает ручей. Здесь всадница задержалась, заставив Миража кружить на месте, словно выбирая дорогу, а затем вновь дала шпоры иноходцу и грациозно, слегка откинувшись в седле, галопом пронеслась у подножия известняковых скал. Темная вуаль плескалась на ветру. Мираж, узнав хозяйку, радостно ржал.
Конь Ричарда фыркнул, дрожь прошла по его коже. Герцог очнулся. Рывком поднялся в седло и, дав знак копейщикам следовать за ним, сжал коленями бока лошади, бросив ее в галоп.
«Дьявол! Мне не следовало забывать, что в Анне сидит семейный бес Невилей и никогда нельзя предсказать, что она может выкинуть в следующую минуту».
Темная фигура Анны маячила далеко впереди. Она неслась, как истинная амазонка, вернувшаяся в родную стихию. Вмиг все навыки верховой езды вернулись к ней. Ричард, приподнявшись на стременах и почти лежа на загривке коня, то и дело пришпоривал его. Все больше отставая, позади скакали охранники.
Ричарду эта бешеная скачка была совершенно ни к чему. Он затевал всего лишь изящную верховую прогулку, которая оживила бы Анну и настроила ее на элегический лад. Возможно, тогда удалось бы заговорить с нею и о главном, взывая одновременно и к чувствам, и к рассудку. Насилие он приберегал на крайний случай, поскольку опыт подсказывал ему – ни к чему хорошему с такой женщиной, как Анна, это не приведет. Правда, прежде у него в руках не было такого козыря, как Кэтрин. И вот теперь эта взбесившаяся амазонка несется так, словно за ней гонятся все демоны преисподней, и, судя по всему, вовсе не расположена вести задушевную беседу с кузеном.
Ричард снова пришпорил коня. Он видел, как Анна на миг придержала иноходца, оглянулась, чтобы убедиться, что герцог скачет следом. До него донесся ее смех, а затем она круто повернула Миража в сторону от проезжей дороги и заставила его взбираться по склону холма к темнеющему на вершине лесу. Ричард выругался сквозь зубы. Он надеялся, что, достигнув края долины, Анна все же остановится у водопада, однако вместо этого она затеяла какую-то нелепую игру. Сейчас герцог уже жалел о том, что поспешил с возвращением Миража, к тому же обнаружилось, что его нормандский жеребец тяжеловат и значительно уступает в скорости арабскому иноходцу, который хоть и много старше коня Ричарда, но все еще не растерял присущую лошадям его породы резвость. Расстояние меж герцогом и Анной продолжало увеличиваться. Ричарду ничего не оставалось, как попытаться догнать ее, срезав путь. Но местность здесь оказалась непригодной для скачки, ему пришлось объезжать покрытые плющом валуны и размытые ложбины, поэтому, когда он достиг края леса, его встретила лишь тишина.
Глостер осадил коня и, сдерживая дыхание, прислушался в надежде различить топот копыт или звон удил. Однако ни звука не донеслось до него. Пуп Вельзевула! Наместник Севера Англии, брат короля, Верховный стюарт королевства вынужден, будто мальчишка, гоняться за этой охмелевшей от скачки вдовушкой. Ричард оглянулся. Отставшие копейщики скакали глубоко в долине. Он решил не дожидаться их и оправил сбившийся от скачки упланд и медленно поехал между замшелых стволов.
– Анна!
Было тихо, лишь хрустел прошлогодний папоротник под копытами коня. Где-то пискнула мышь. Деревья, скрюченные и истерзанные ветром на вершине, становились стройнее и гуще по мере того, как Ричард спускался по склону. Между светлых стволов старых буков там и сям чернел глянцевый остролист. Прямо среди зарослей попадались крупные валуны, окруженные еще голыми кустами самбука и жимолости, плетями куманики и плюща. Анна не могла здесь скакать, как на открытом пространстве, и Ричард снова попытался звать ее, но вскоре оставил эти попытки, потому что понял – никакая это не игра. Просто Анне захотелось побыть в одиночестве. Она, разумеется, признательна ему за все, что он сделал для нее, но они по-прежнему остаются чужими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27