– Беатриче, женщина из Страны заходящего солнца! Великий Хубилай желает тебя видеть.– Хорошо, только я еще… – Беатриче не закончила фразы.– Ты, кажется, не поняла меня, женщина! – с насмешкой произнес Джинким. – Великий хан желает видеть тебя сейчас же!– Сейчас?..– Да, именно сейчас.У Беатриче упало сердце. Она бросила отчаянный взгляд на Маффео: как оставить его одного… это слишком рискованно. А если рецидив?..– Минг, пошли кого-нибудь за Ли Мубаем – пусть мчится сюда немедленно! А ты пока останешься с Маффео! И попробуй только разбудить его – будешь до конца дней разгребать угли!Минг сделала короткий поклон, едва скрывая ярость, но, кажется, угрозу приняла всерьез.– Идем же! Хан не любит ждать.Беатриче и Джинким вышли. Шли они не проронив ни слова, в тягостном молчании. Ни он, ни она не смотрели друг на друга. Невысказанный вопрос, как липкий ком, мутил голову Беатриче. Она должна все сказать Джинкиму, и чем раньше, тем лучше!Если кто здесь, во дворце, и поверит, что Маффео отравлен, так это Джинким. Не исключено, что он знает и возможного отравителя, и что надо сейчас предпринять. Беатриче нестерпимо хотелось объяснить, почему Маффео провел ночь в ее постели…– Джинким, я должна сказать тебе кое-что. Маффео…Нетерпеливым жестом он заставил ее замолчать:– Нет. Ты не обязана передо мной отчитываться. Ни ты, ни Маффео.В тоне, каким он произнес эти слова, слышались жесткость, резкость, даже разочарование. Но, как ни странно, она чувствовала угрызения совести, почему-то хотелось просить прощения у Джинкима, – правда, непонятно, за что.– Догадываюсь, о чем ты думаешь. И все-таки не делай поспешных выводов, а выслушай меня. – Тайком смахнула слезы – не надо ему видеть, что она плачет. – Маффео отравлен. И, кажется, в последний момент мне удалось его спасти.Джинким, пораженный, широко раскрыл глаза.– Отравлен?!– Да. Ли Мубай сделал такое предположение. Поскольку он не мог выяснить, что это за яд, то послал Маффео ко мне. – Она глубоко вздохнула. – К счастью, он незамедлительно последовал совету Ли Мубая и вчера вечером сразу пришел ко мне. У него уже был жар, галлюцинации. Кто знает, что могло произойти, если бы он ждал до сегодняшнего утра? Скорее всего, было бы слишком поздно.Джинким молчал, словно речь шла о погоде. Видимо, ему требовалось время, чтобы переварить такую новость.– Я хочу знать все, что известно тебе, – молвил он спустя несколько минут. – Но не сейчас. Давай поговорим об этом позже. Мой брат ничего не должен знать. По крайней мере, сейчас. Хорошо, что ты мне сказала.Он взглянул на Беатриче: в лице его появилось что-то теплое, может быть, согревающий огонь, которым светились зеленые глаза. Ей показалось, что, несмотря на плохую весть, которую она принесла Джинкиму, с ее души и с его, быть может, снята тяжелая ноша.
Подходя к покоям Хубилая, Беатриче с любопытством ждала, как поведут себя на этот раз стражники. Вспомнилась сложная процедура во время первого визита к хану.Но сейчас все прошло гладко. Едва заметив ее и Джинкима, стражники выхватили из ножен сабли и в знак приветствия Джинкима острием клинка коснулись лба. Ни слова не говоря пропустили престолонаследника и ее в покои императора.– И помни, – произнес Джинким, не доходя до дверей Хубилая, – ни слова о Маффео и о яде. Пока это останется между нами.Беатриче кивнула:– Можешь на меня положиться.Она последовала за Джинкимом в покои хана, ощущая себя Матой Хари, ринувшейся в губительный водоворот политики и интриг власти.Хан ожидал их с явным нетерпением: не успели гости переступить порог, как он устремился им навстречу, а следом за ним Толуй. Щеки юноши горели, глаза светились радостной надеждой.– Добро пожаловать, любимый брат! Моя юрта – твоя юрта! – приветствовал Хубилай Джинкима, обнимая его и целуя в обе щеки.– Благодарю за гостеприимство, Хубилай, мой брат и повелитель. Да ниспошлют тебе боги долгую и счастливую жизнь и многочисленное здоровое потомство! – отвечал Джинким.Эти обычные формулы вежливости, принятые у монголов, Хубилай и его брат произнесли с убежденной искренностью.Затем Хубилай обратился к Беатриче:– Приветствую и тебя в моей юрте, Беатриче, женщина из Страны заходящего солнца. – И по-отечески положил ей руку на плечо.Наступила очередь Толуя приветствовать гостей. Он назвал Джинкима дорогим и уважаемым дядей, поклонился, взял его левую руку и приложил к своему лбу. Джинким положил правую руку на голову племянника. Лицо его просияло, в нем светилась нежность. Было ясно, что он по-настоящему любит юного родственника. Когда Толуй поднялся, они на короткое мгновение оказались совсем рядом друг с другом. Беатриче увидела их поразительное сходство: те же зеленые сверкающие глаза, гордая осанка, красивый профиль… Толуя можно скорее принять за сына Джинкима, а не Хубилая.– Благодарю вас за то, что так быстро откликнулись на мою просьбу и посетили меня в столь ранний час. – Хубилай завершил на этом церемонию приветствия. – Садитесь, устраивайтесь поудобнее.Сам сел на низкое, напоминающее кресло деревянное сиденье, покрытое овечьими шкурами, и указал на два стула напротив. Толуй устроился рядом с ним, время от времени подбрасывая в открытый очаг нечто напоминающее кусочки угля, только светлые.Беатриче осторожно опустилась на низкое сиденье и медленно выпрямила спину, опасаясь, что опрокинется назад. К ее удивлению, стул оказался не только устойчивым, но даже удобным, хотя едва возвышался над полом. Не успев на него опуститься, она со страхом подумала, как станет с него подниматься без посторонней помощи…Пока мужчины обменивались любезностями и беседовали о возможностях охоты в окрестностях Тайту, Беатриче оглядывала комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101