Она отдала меня Саммертонам, потому что доверяла им. Мама не хотела, чтобы ее сестра, графиня, стала моей опекуншей. А у Саммертонов не было детей.– Твоя мама была мудрой женщиной, заметил Лайон. – Старая ведьма погубила бы тебя, Кристина.– О Боже, это Элберт назвал тетю старой ведьмой в вашем присутствии? Мне обязательно нужно поговорить с ним еще раз очень серьезно. Он, кажется, ужасно невзлюбил ее.– Милая, твоя тетя никому не нравится.– Вы закончили свои расспросы?– Где ты слышала рев львов, Кристина, и где ты видела бизонов?У этого человека определенно была память ребенка, которому пообещали конфетку. Он ничего не забывал.– Я действительно провела много времени во Франции, из-за службы мистера Саммертона. Он очень любил свою жену и меня. Он считал меня своей дочерью. Поэтому он брал нас обеих с собой в путешествия. Лайон, мне больше не хочется отвечать на ваши вопросы.– Только еще один, Кристина. Ты позволишь мне сопровождать тебя на бал Крестонов в субботу? Все приличия будут соблюдены. Диана будет с нами.– Вы же знаете, что тетя не допустит этого, – запротестовала Кристина.В этот момент карета остановилась у дома Кристины. Лайон открыл дверь экипажа соскочил с подножки и повернулся, чтобы помочь выйти Кристине. Он довольно долго не отпускал ее, но на этот раз Кристина не обиделась.– Просто скажи тете, что все уже решено. Я заеду за тобой в девять.– Полагаю, что ничего страшного не случится, если тетя вообще не будет знать о бале. Она собирается за город навестить больную подругу. Если я ничего не скажу, мне не придется лгать. Или же намеренное умолчание тоже считается ложью?Лайон улыбнулся:– Тебе действительно трудно дается ложь, милая? Это приятная черта.О небеса, только бы не рассмеяться, подумала Кристина, ведь тогда Лайон, несомненно, заподозрит что-нибудь.– Да, мне это трудно дается.– Ты не представляешь, как приятно встретить такую женщину.– Спасибо, Лайон. А можно мне теперь спросить?Как раз в этот момент Элберт открыл дверь.Кристина улыбнулась дворецкому, жестом показывая, что он свободен:– Я закрою дверь сама, Элберт. Спасибо. Лайон терпеливо ждал, пока Кристина вновь повернется к нему.– Твой вопрос, – мягко напомнил он.– Ах да! Прежде всего я хотела узнать, будете ли вы на вечере сэра Ханта в четверг.– Ты будешь там?– Да.– Значит, и я буду.– И еще один вопрос, если можно.– Да? – спросил Лайон улыбаясь.Кристина внезапно сильно смутилась. Легкий румянец выступил у нее на щеках, и она избегала его взгляда.– Вы не могли бы жениться на Мне, Лайон? Совсем ненадолго?..– Что?!Он не собирался кричать, но эта женщина говорила такие чертовски странные вещи! Нет, он, наверное, ослышался. Жениться? Ненадолго? Нет, он снова неверно понял ее.– Что ты сказала? – спросил он, пытаясь успокоиться.– Вы женитесь на мне? Подумайте, Лайон, и сообщите мне, пожалуйста. Всего доброго, сэр.Дверь закрылась, прежде чем маркиз Лайонвуд успел вымолвить хоть слово. Глава 7 "Прошло три недели, прежде чем Майлала сумела найти капитана, согласившегося рискнуть и способствовать нашему побегу. Не знаю, что я делала бы без моей верной служанки. Помогая мне, она рисковала жизнью членов своей семьи и друзей. Я прислушивалась к ее советам, поскольку она работала у моего мужа уже несколько лет и знала его привычки. Мне приходилось вести себя так, будто ничего не произошло. Да, я притворялась любящей женой, но каждую ночь молилась о смерти Эдварда. Майлала посоветовала, мне не брать с собой ничего из вещей и, когда настанет время, уйти лишь в том, что будет на мне в этот момент. За две ночи до того, как должна была прийти весточка от капитана, я пошла к Эдварду, в его покои. Я снова вошла через боковую дверь, очень тихо, на случай, если там опять окажется Николь. Эдвард был один. Он сидел за письменным столом, держа в руке большой сверкающий сапфир. На столе лежало более двадцати великолепных драгоценных камней. Эдвард ласкал их так, как он ласкал Николь. Я стояла в полумраке, наблюдая за ним. Этот безумец разговаривал с камнями! Прошло еще несколько минут, и он, завернув драгоценные камни в ткань, убрал их в небольшую черную коробочку. Отодвинув стенную панель, Эдвард спрятал коробку в темное углубление. Я вернулась на свою половину и поведала служанке обо всем увиденном. Она, в свою очередь, рассказала мне: до нее дошли слухи, будто казна пуста. Мы пришли к выводу, что революция более реальна, чем мы предполагали. Мой муж превратил деньги в драгоценные камни, чтобы легче было вывезти свои богатства, покидая страну. Я поклялась украсть драгоценности. Мне хотелось любым способом причинить боль Эдварду. Майлала предостерегала меня, но мне было уже все равно. Драгоценности принадлежали народу. Я пообещала себе, что когда-нибудь найду способ вернуть их людям. Господи, я была такой благородной, но ужасно, ужасно наивной! Я действительно считала, что мне это сойдет с рук". Запись в дневнике 1 сентября 1795 года
Ранние утренние часы целиком принадлежали Кристине. Это было безмятежное, спокойное время, поскольку графиня редко выходила ранее полудня. Тетя Кристины предпочитала завтракать печеньем и чаем в постели и изменяла этому ритуалу лишь в том случае, когда следовало нанести важный визит.Когда рассветало, Кристина, как правило, была уже полностью одета. У них с тетей была одна горничная на двоих, которая и так сбивалась с ног, выполняя поручения графини. Поэтому Кристина сама следила за своей одеждой и убирала у себя в спальне. По правде говоря, она была довольна таким положением вещей. Когда она оставалась одна в своей комнате, ей не нужно было притворяться, и она могла позволить себе расслабиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108