Уиггинс вперил взгляд в командира французского корабля.– Этот разговор не должен был даже иметь места. Наш дипломатический представитель был передан вам во время военных действий ради его же безопасности. То, что вы держите его в заключении, и особенно в кандалах, может быть расценено как нарушение дипломатической этики.– Франция не одобряет то, что он должен был здесь делать.– Я тоже не одобряю то, что вы здесь делаете, – парировал Уиггинс с высокомерием, до которого французу было далеко, – но я не держу вас в цепях.– Вы не можете этого сделать, – ответил командир французского корабля, придя в негодование при мысли об этом, но в то же время чувствуя некоторое превосходство. – У вас нет для этого средств.– В дипломатических кругах не принято, и никогда не было, чтобы более сильные страны ограничивали свободу послов более слабых стран. – Уиггинс говорил, словно обращаясь к самому туго соображающему ученику, что бесило француза. – Если бы это было так, то Англия держала бы всех французских шпионов в кандалах.В душе француза закипела ярость, но он не мог отрицать, что Англия была владычицей морей.– Вы намереваетесь отнять его у меня силой?– Как вы столь тонко подметили, у меня нет для этого средств. Однако, – продолжил Уиггинс, стерев довольную улыбочку с физиономии командира, – правительство моей страны может усмотреть в этом отдельном поступке прецедент для своего поведения в будущем. Вполне вероятно, что оно захочет вынести этот вопрос на международное обсуждение. Я не говорю, что они это сделают, – никто не может выражать мнение своего правительства в каждом отдельном случае, – но неужели вам хочется оказаться причиной международного инцидента? Вы считаете, ваши действия были столь хорошо продуманы, что ваше правительство встанет на вашу защиту?Командир французского корабля заковал Бретта в кандалы, потому что это был единственный способ сладить с ним; он держал его под замком, потому что так ему было удобно и потому что это раздражало британцев, но он не хотел привлекать внимание своего начальства. Причина, по которой он находился в этой дыре, заключалась в том, что он был в немилости у правительства.– Не вижу никакой необходимости, чтобы один-единственный человек был причиной стольких неприятностей, – наконец вымолвил француз. – В конце концов, что может сделать один англичанин?– Я согласен с вашим первым утверждением. Что касается второго, возможно, обратившись к истории, вы получите ответ на свой вопрос, – сказал Уиггинс, поднимаясь на ноги. – В восемь часов мы ужинаем в консульстве. Мне бы очень не хотелось, чтобы мистер Уэстбрук опоздал к ужину.Бретт сумел постоять смирно несколько секунд, которых Чарлзу хватило, чтобы помочь ему надеть сюртук, но он горел нетерпением увидеться с Уиггинсом. Командир французского корабля освободил его всего несколько часов назад, и он отправился прямиком в посольство, намереваясь припереть Уиггинса к стенке и потребовать, чтобы тот немедленно приступил к поискам Кейт. Вместо этого ему передали записку, в которой говорилось, что Уиггинс не вернется до ужина, но что он надеется к этому времени получить некоторые сведения о Кейт.И хотя Бретт понимал, что не сможет ничего предпринять до утра, он рвался немедленно что-то сделать. Прошло три дня с тех пор, как похитили Кейт, и мысли о том, что произошло с ней, что может происходить с ней сейчас, продолжали терзать его, обвинять его, лишая его покоя и самообладания. Он сказал Кейт, что они ничего не смогут сделать, если ее похитят, но он не понимал до конца значения своих слов, пока она не исчезла и он не оказался бессилен что-либо сделать, не в состоянии даже решить, с чего лучше начать. В Англии правительство было бы вынуждено призвать на помощь совокупность знаний всех своих разрозненных ведомств, чтобы выследить и наказать ее похитителей. Здесь же правительство скорее наградит злодеев и разделит с ними выручку.– Пока я буду ужинать, постарайся выведать что-нибудь у местных жителей, которые работают в консульстве, – велел Бретт Чарлзу. – Дай им понять, что я щедро заплачу за любые сведения, даже если это всего лишь слухи.– А что дальше?– Я смогу сказать тебе больше после того, как поговорю с Уиггинсом. Кем бы ни был этот человек, он приглашен к ужину.Когда они спустились вниз, в гостиной никого не было.Бретт громко выругался. Три дня ожидания, когда он бревном лежал на кровати, истощили запасы его терпения и христианского милосердия. Ему До смерти хотелось что-нибудь сделать: подраться с кем-нибудь или выполнить какую-то тяжелую физическую работу – что угодно, только не это адское ожидание. Он чувствовал себя настолько бесполезным, разочарованным и беспомощным, что с трудом сдерживался, чтобы не выбежать на улицу и не сделать отбивную из первого встречного. Но прежде чем отчаяние заставило его послать к чертям Уиггинса и взять дело в свои руки, консул вошел в комнату, такой же невозмутимый, как всегда.– Благодарю вас, что вы договорились о моем освобождении, – сказал Бретт, изо всех сил стараясь сдержать нетерпение и неприязнь к человеку, для которого обед, казалось, был важнее исчезновения его жены. – Хотя меня раздражает необходимость быть благодарным за эту ужасную неразбериху.– Всему виной непомерное честолюбие, – ответил Уиггинс. – Задержав вас, командир рассчитывал вернуть себе благосклонность начальства. Я всего лишь указал ему на возможность того, что он допустил просчет.– И? – ободряюще спросил Бретт.– Я намекнул, что правительство Англии может воспринять его поступок как знак для своей будущей политики и почувствовать необходимость выразить свое неодобрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115