– Зачем леди Синклер обо мне заботиться?
– Не о вас. – Граф ухмыльнулся. – Вы просто будете присутствовать при таких же чаепитиях, как сейчас, когда в этом будет возникать необходимость. Мать представит мне множество девиц, чтобы помочь выбрать жену, но только с тем условием, что она согласится снять траур и начнет выходить в свет.
– Вы собираетесь жениться? – спросила Куинси.
Он пристально посмотрел на нее и кивнул:
– Да, разумеется. Это мой долг как старшего сына и графа Синклера. Вероятно, я бы сделал это еще в прошлом году, если бы не... если бы не помехи. Что касается вас, мистер Куинси, то вам действительно нужно поработать над своими манерами. Ведь не исключено, что в следующий раз какая-нибудь юная мисс опять начнет раздавать вам авансы.
– В следующий раз? – Щеки Куинси запылали. – Не будет следующего раза. Мисс Огилви просто оказалась... весьма легкомысленной.
– О, я уверен, что следующий раз непременно будет. По какой-то необъяснимой причине дамы находят вас неотразимым.
Куинси хотела возразить, но граф погрозил ей пальцем и проговорил:
– Да-да, неотразимым. На следующем чаепитии-смотринах мы в очередной раз в этом убедимся.
Глава 5
Синклер вышел от Генри Анджело, все еще тяжело дыша после занятий фехтованием. Нога снова разболелись, и он прихрамывал сильнее, чем обычно. К тому же пошел дождь, и он наверняка будет дрожать от холода, когда доберется до дома. Бродерик, конечно же, сразу это заметит и заставит его выпить один из своих отвратительных на вкус отваров – в их целительную силу камердинер верил безгранично. При мысли об этом Синклер невольно поморщился и постарался идти быстрее, чтобы не замерзнуть.
– Прости за тот последний выпад, дружище! – раздался голос за спиной.
Синклер обернулся и проворчал:
– Не стоит извиняться, Туитчелл. – Граф заставил себя улыбнуться, хотя ему ужасно хотелось ударить этого мерзавца тростью по голове.
– Я думал, что ты уже стал более проворным. Хотя, по-моему, тебе повезло, что ты вообще встал на ноги, – добавил Туитчелл с усмешкой.
Синклер коротко кивнул; к счастью, он был избавлен от необходимости отвечать, потому что в этот момент подъехал экипаж Туитчелла и тот поспешил скрыться от дождя.
Граф же продолжил путь в одиночестве, и каждый шаг давался ему с огромным трудом. Он по-прежнему регулярно занимался фехтованием, так как ему очень хотелось побыстрее восстановить свою прежнюю форму. Что ж, возможно, сегодняшний дополнительный час оказался все-таки лишним.
Да, он поставил перед собой цель – избавиться от хромоты к тому времени, когда придется отпустить Куинси. Но выполнимо ли это? Ведь она осталась всего на несколько недель. Самое большее – на месяц. В любом случае он должен справиться.
Граф то и дело представлял себе Куинси, склонившуюся над бумагами за его письменным столом. Покусывая карандаш, она расшифровывала каракули Джонсона. Сидя в его огромном кожаном кресле, она часто болтала ногами, когда глубоко задумывалась, – невинный, беззаботный жест, так восхитительно контрастирующий с ее обычным серьезным видом.
Однажды он пошутил – мол, она грызет карандаш, потому что, наверное, недоедает. Куинси улыбнулась шутке, но он, заметив боль в ее глазах, почувствовал себя негодяем. Встретив в тот же день в холле миссис Хаммонд, он как бы невзначай упомянул, что мистеру Куинси, похоже, нравится, как готовит кухарка. С тех пор экономка регулярно появлялась в библиотеке с завтраками, обедами и вечерним чаем с пирожными.
Глядя, с каким аппетитом ест Куинси – она никогда не ковырялась в тарелке, как принято у дам, – Синклер и сам ел с аппетитом, чего давно уже не случалось. И теперь миссис Хаммонд радостно улыбалась ему, забирая подносы с пустыми тарелками, на которых не оставалось даже крошек.
Конечно, Синклер кормил и Джонсона, когда тот работал на него, но Джонсон всегда ел вместе со слугами. Понимала ли мисс Куинси уникальность ситуации? Ведь миссис Хаммонд относилась к ней так, будто она была членом семьи...
Нет-нет, конечно же, Куинси не была членом его семьи. К тому же она будет работать на него только до тех пор, пока не определит, какую сумму присвоил Джонсон, а потом он с ней расстанется. Разумеется, ему нравилось ее общество, но он никак не мог позволить себе иметь женщину-секретаря. Не мог, потому что боялся скандала – им с матерью было вполне достаточно скандального самоубийства отца.
Неподалеку остановился знакомый экипаж, и Синклер окликнул кучера: – Элиот, ты?!
– Да, сэр. Мистер Харпер решил, что из-за дождя вы можете отказаться от прогулки.
Тут прогремел гром, и дождь полил еще сильнее. Граф приблизился к карете и, взглянув на кучера, сказал:
– Харпер был прав. Ты очень вовремя, Элиот.
– Спасибо, сэр.
Синклер забрался в экипаж и, усевшись на сиденье, откинулся на подушки. Карета тотчас тронулась с места и покатила в сторону дома. Боль в ноге усилилась и распространилась на всю правую часть тела. Когда они, наконец, подъехали к дому, Синклер едва смог подняться с сиденья. Кучер, соскочивший с козел, тут же открыл дверцу и опустил подножку.
Взяв трость, граф начал осторожно выбираться из кареты. Но, ступив на тротуар, не удержался на ногах и повалился на бок. Выругавшись сквозь зубы, он попытался встать, но сразу понял, что без помощи слуг ему не обойтись. В этот момент из дома выбежал Харпер и с помощью кучера помог хозяину подняться. К крыльцу Синклер уже шел сам, однако дворецкий следовал за ним по пятам, чтобы подхватить его, если понадобится, – какое унижение!
– Хотите, чтобы поднос с чаем принесли к вам в комнату, милорд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74