– Подлая женщина, – прошептала про себя г-жа де Бельер, измученная этой жестокой радостью, однако она собралась с духом и ответила:
– Я думаю, что у господина Фуке найдется четыре миллиона.
– Если у него есть четыре миллиона, которые король просит сегодня, может быть, у него не будет их через месяц, когда король попросит снова.
– Король опять будет просить у него денег?
– Разумеется; вот потому-то я и говорю, что разорение господина Фуке неминуемо. Из самолюбия он будет безотказно давать деньги, а когда их не хватит – ему крышка.
– Твоя правда, – сказала маркиза дрожащим голосом, – план рассчитан верно… А скажи, пожалуйста, господин Кольбер очень ненавидит господина Фуке?
– Мне кажется, что он недолюбливает его… Господин Кольбер теперь в большой силе; он выигрывает, если узнать его поближе, – у него гигантские замыслы, большая выдержка, осторожность; он далеко пойдет.
– Он будет министром финансов?
– Возможно… Так вот почему, дорогая моя маркиза, я так жалела этого бедного человека, который любил меня, даже обожал; вот почему, видя, какой он несчастный, я прощала ему в душе его измену… в которой он раскаивается, судя по некоторым данным; вот почему я склонна была утешить его и дать ему добрый совет: он, наверно, понял бы мой поступок и был бы мне благодарен.
Маркиза, оглушенная, уничтоженная этим натиском, рассчитанным с меткостью хорошего артиллерийского огня, не знала, что отвечать, что думать.
– Так почему же, – проговорила она наконец, втайне надеясь, что Маргарита не станет добивать побежденного врага, – почему бы вам не поехать к господину Фуке?
– Положительно, маркиза, я начинаю серьезно думать об этом. Нет, пожалуй, неприлично самой делать первый шаг. Разумеется, господин Фуке любит меня, но он слишком горд. Не могу же я подвергать себя риску… Кроме того, я должна поберечь и мужа. Ты ничего не говоришь… Ну, в таком случае я посоветуюсь с господином Кольбером.
И она с улыбкой встала, собираясь прощаться. Маркиза была не в силах подняться на ноги.
Маргарита сделала несколько шагов, наслаждаясь унижением и горем своей соперницы; потом она вдруг спросила:
– Ты не проводишь меня?
Маркиза пошла за ней, бледная, холодная, не обращая внимания на конверт, который она заботливо старалась прикрыть юбкой во время разговора.
Затем она открыла дверь в молельную и, даже не поворачивая головы в сторону Маргариты Ванель, ушла туда и заперла за собой дверь.
Как только маркиза исчезла, ее завистливая соперница бросилась, как пантера, на конверт и схватила его.
– У-у-у, лицемерка! – прошипела она, скрежеща зубами. – Конечно, она читала письмо от Фуке, когда я приехала!
И, в свою очередь, выбежала вон из комнаты.
А в это время маркиза, очутившись в безопасности за дверью, почувствовала, что силы окончательно изменяют ей; с минуту она стояла, побледнев и окаменев, как статуя; потом, подобно статуе, которую колеблет ураган, она покачнулась и упала без чувств на ковер.

Глава 8.
СЕРЕБРО Г-ЖИ ДЕ БЕЛЬЕР

Удар был особенно тяжел из-за его неожиданности.
Прошло немало времени, пока маркиза оправилась; но придя в себя, она стала размышлять о назревающих событиях. Она перебирала в памяти все, что сообщила ей ее безжалостная подруга.
Вскоре природный ум этой энергичной женщины взял верх над чувством бесплодного сострадания.
Маркиза не принадлежала к тем женщинам, которые плачут и ахают над несчастьем вместо того, чтобы попытаться действовать. Стиснув виски похолодевшими пальцами, она просидела минут десять в раздумье; потом, подняв голову, твердой рукой позвонила.
Она приняла решение.
– Все ли готово к отъезду? – осведомилась она у вошедшей горничной.
– Да, сударыня, но мы думали, что вы уедете в Бельер не раньше, чем через три дня.
– Однако вы уложили драгоценности и серебро?
– Да, сударыня, но мы обыкновенно оставляем эти вещи в Париже; вы никогда не берете драгоценностей с собою в деревню.
– Маркиза помолчала, потом сказала спокойным тоном:
– Пошлите за моим ювелиром.
Горничная ушла исполнять приказание, а маркиза направилась к себе в кабинет и начала внимательно рассматривать свои драгоценности.
Никогда она не обращала столько внимания на свои богатства: она рассматривала эти драгоценности, только Иногда выбирала их. А в эту минуту она любовалась величиною рубинов и чистой водой брильянтов; она приходила отчаяние от малейшего пятнышка или изъяна; золото казалось ей недостаточно тяжелым, а камни – мелкими.
Вошедший в комнату ювелир застал ее за этим занятием.
– Господин Фоше! Кажется, вы поставляли мне все драгоценности?
– Да, маркиза.
– Я не могу припомнить, сколько стоило это серебро.
– Сударыня, кувшины, кубки и блюда с футлярами.
– Да столовые приборы, мороженицы и тазы для варки варенья – все это обошлось вам в шестьдесят тысяч ливров.
– Господи, только и всего?
– Сударыня, в то время вы находили, что это очень дорого…
– Правда, правда. Я действительно припоминаю, что было дорого; ведь тут ценится работа, не так ли?
– Да, сударыня, и гравировка, и чеканка, и отливка.
– А какую часть стоимости вещи составляет работа?
– Третью часть, сударыня.
– У нас еще есть другое серебро, старинное, моего мужа.
– Ах, сударыня, там не такая тонкая работа. За него можно дать только тридцать тысяч ливров, стоимость самого металла.
– Всего девяносто, – прошептала маркиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32