– Тогда возьмите меня под руку, и пройдемся: луна так славно светит, вы мне поведаете ваши печали в дубовой аллее. Пошли!
И д'Артаньян увлек приунывшего коменданта в глубину двора, заговорив с ним грубовато-ласковым тоном:
– Ну-ка, смелее выкладывайте, что вы собирались сообщить мне, Безмо!
– Это длинная история.
– Что же, вы предпочитаете хныкать? Но это будет еще дольше. Держу пари, что вы получаете тысяч пятьдесят ливров с ваших бастильских птичек.
– Вашими бы устами да мед пить, дорогой д'Артаньян.
– Удивляете вы меня, Безмо! Вы прикидываетесь бог знает каким сиротой, а дайте-ка я подведу вас к зеркалу! Посмотрите, какой вы цветущий, упитанный да круглый, точно сыр голландский. Ведь вам уже годочков шестьдесят, а не дашь и пятидесяти.
– Все это так…
– Черт побери! Я-то знаю, что это так же верно, как и ваши пятьдесят тысяч ливров дохода, – добавил д'Артаньян.
Низенький Безмо топнул ногой.
– Постойте, – вскричал д'Артаньян, – я вам сейчас докажу: в Бастилии, я полагаю, вы сыты, помещение казенное; вы получаете шесть тысяч ливров жалованья.
– Допустим.
– Да заключенных ежегодно человек пятьдесят, из которых каждый приносит вам по тысяче ливров.
– И с этим я не спорю.
– Вот вам пятьдесят тысяч в год. Вы уже три года в должности, следовательно, у вас теперь полтораста тысяч ливров.
– Вы упускаете из виду одну мелочь, дорогой д'Артаньян.
– Какую же?
– А ту, что вы получили свою должность, так сказать, из собственных рук короля.
– Ну да!
– А я получил свое место коменданта через господ Трамбле и Лувьера.
– Это верно. Трамбле не такой человек, чтобы предоставить вам место даром.
– Да и Лувьер тоже. В результате мне пришлось выдать семьдесят пять тысяч ливров Трамбле да столько же Лувьеру.
– Ах, черт побери, значит, сто пятьдесят тысяч ливров попали в их руки?
– Именно!
– А еще что.
– Пятнадцать тысяч экю, или пятьдесят тысяч пистолей, как вам будет угодно, платеж в три срока, – доходы за три года, как бы в доказательство моей признательности.
– Да это чудовищно!
– Еще не все.
– Что вы?
– Если я не выполню хоть одного из этих условий, эти господа тотчас же снова занимают должность. Сделка подписана королем.
– Невероятно!
– Представьте себе.
– Мне жаль вас, бедняга Безмо. Но в таком случае, друг мой, зачем господин Мазарини оказал вам такую разорительную милость? Было бы проще отказать.
– Да, конечно, но его упросил мой покровитель.
– Ваш покровитель? Кто же это такой?
– Как кто? Ваш приятель, господин д'Эрбле.
– Господин д'Эрбле? Арамис?
– Он самый – Арамис. Он был очень любезен со мной.
– Любезен! Заставив вас принять такие условия?
– Видите ли, я хотел бросить службу у кардинала. Господин д'Эрбле замолвил за меня словечко Лувьеру и Трамбле; они стали упираться, мне же очень улыбалось это место, так как я знаю, что оно может дать. И вот я чистосердечно поведал свое горе господину д'Эрбле; тот предложил поручиться за меня во всех этих платежах.
– Как, Арамис? Вы меня огорошили! Арамис поручился за вас?
– Да, он был чрезвычайно предупредителен. Он добился подписи; Трамбле и Лувьер ушли в отставку, – я обязался платить ежегодно по двадцати пяти тысяч ливров в пользу каждого из этих господ, и ежегодно в мае месяце господин д'Эрбле лично являлся в Бастилию и привозил мне по две тысячи пятьсот пистолей для вручения моим крокодилам.
– Следовательно, вы должны Арамису полтораста тысяч ливров?
– В том-то и горе, что должен только сто тысяч.
– Я что-то не совсем понимаю вас.
– Ну, как же! Он приезжал только два года – Но сегодня у нас тридцать первое мая, а его все нет; между тем завтра в двенадцать часов наступает последний срок платежа. Следовательно, если я завтра не уплачу этим господам, согласно условию, они могут потребовать обратно должность. Я буду разорен, и выйдет, что я проработал три года да еще дал им двести пятьдесят тысяч ливров даром, решительно ни за что, дорогой д'Артаньян.
– Любопытная штука, – пробормотал д'Артаньян.
– Теперь вы понимаете, почему я не весел?
– И очень даже.
– Вот я и явился к вам, господин д'Артаньян, потому что вы один можете вывести меня из затруднительного положения.
– Каким образом?
– Вы знакомы с аббатом д'Эрбле?
– Еще бы!
– И вы можете сообщить мне адрес его прихода, потому что я искал его в Нуази-ле-Сек, но его там нет.
– Разумеется! Он сейчас епископ ваннский.
– Ванн – это в Бретани?
– Да.
Коротышка Безмо стал рвать на себе волосы.
– Ну, тогда я погиб. Ванн! Ванн! – кричал Безмо.
– Ваше отчаяние удручает меня! Но послушайте, епископ не живет безвыездно в своей епархии; монсеньер д'Эрбле, может быть, и не так далеко отсюда, как вам кажется.
– Прошу вас, скажите мне его адрес.
– Я не знаю его, друг мой.
– Все кончено, я погиб! Пойду брошусь в ноги королю.
– Однако, Безмо, вы удивляете меня. Бастилия дает пятьдесят тысяч дохода; почему же вы не выжали из нее все, чтобы она давала сто тысяч?
– Я честный человек, дорогой господин д'Артаньян, и содержу своих заключенных, как царей.
– Ей-богу, мне вас жаль… Послушайте, Безмо, можно положиться на ваше слово?
– Что за вопрос, капитан?
– Так обещайте; что вы никому не заикнетесь о том, что я скажу вам сейчас.
– Никому, ни одной душе!
– Вы хотите во что бы то ни стало найти Арамиса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32