Она невидящим взглядом смотрела на мистера Динуидди, и надетое на ней траурное платье – великолепно сшитое, очень дорогое и, несомненно, неоплаченное – внезапно показалось тяжелым, как свинец.
Ненароком залетевшая в библиотеку муха кружилась над сияющей лысиной мистера Динуидди. Сюзанна завороженно следила за ней. Лицо мистера Динуидди до сих пор не выражало ровным счетом ничего. Но вот он слегка наклонил голову, и взгляд его стал странно оценивающим.
– У вас есть родственники, готовые принять вас? В завещании вашего отца больше никто не упомянут.
– Не знаю... У меня нет родственников... – Странный звон в ушах испугал ее. «Я сейчас упаду в обморок?» Сюзанна еще ни разу не падала в обморок, хотя раз или два симулировала головокружение на балу, чтобы получить возможность выйти в сад и там наедине увидеться с Дугласом. И еще потому, что это давало Дугласу возможность почувствовать себя настоящим мужчиной.
Муха наконец решилась приземлиться над правым ухом мистера Динуидди. Он провел ладонью по покрытому испариной куполу и спугнул ее, и она снова принялась описывать виражи. Поверенный откашлялся.
– Может быть, мы с вами могли бы прийти к... соглашению, мисс Мейкпис?
– К соглашению? – Надежда оживила гаснущие чувства Сюзанны. «Соглашение» – это уже кое-что в отличие от категоричного «без гроша».
– У меня в Лондоне есть... э-э... дом, в котором вы могли бы поселиться, в случае если бы вы согласились... – он запнулся, – принимать меня раз или два в неделю.
Озадаченная, Сюзанна слегка сдвинула брови. Мистер Динуидди ждал, поблескивая маленькими глазками за толстыми стеклами очков.
Тут до нее дошел смысл его слов, и она, вскочив на ноги, отпрянула от стряпчего.
– Да как... вы... смеете! – выдохнула она, густо покраснев.
Стряпчий пожал плечами. Пожал плечами!
Сюзанна перевела дыхание и выпрямилась.
– Уверяю вас, мистер Динуидди, обо мне есть кому позаботиться. Мой жених – сын маркиза Грейдона. И стоит мне рассказать ему о вашем предложении, как он немедленно пошлет вам вызов.
– Ни минуты не сомневаюсь. – Но произнес он эти слова скорее устало, чем язвительно, и, в свою очередь, поднялся со стула с ленивой неспешностью, основательно поколебавшей самоуверенность Сюзанны. – Всего доброго, мисс Мейкпис. Не сочтите все же за труд приберечь мою карточку. – Он протянул ее Сюзанне. Та отшатнулась и сжала кулаки. – На тот случай, если ваш жених не оправдает ваших ожиданий.
– Но моя мама сказала, что ты все поймешь, Сюзанна...
Дуглас стоял перед ней, комкая в руках шляпу. Костяшки пальцев у него побелели от усилий. Лицо страдальчески вытянулось. Обычно стоило только Дугласу проявить признаки огорчения, и Сюзанна тут же принималась утешать его, гладила по щеке, что вполне дозволялось между помолвленной парой. Но теперь...
– Извините, мисс. Эй, поспешай! – прогудел бодрый голос простолюдина. Двое коренастых мужчин в сапогах, натужно приседая, семенили по мраморному полу, сгибаясь под тяжестью фортепиано. Сюзанна посторонилась, и, прежде чем инструмент навсегда исчез за дверью, в его полированной крышке она на мгновение увидела свое отражение – искаженное, бледное.
Дуглас через плечо бросил тоскливый взгляд в сторону двери. За последние пять минут он делал это неоднократно.
– Но, Дуглас... – Она услышала в своем голосе мольбу и замолчала. Черта с два она станет его умолять! Она еще ни разу в жизни никого не умоляла.
Черта с два! Таких слов она до сих пор не позволяла себе. Но если вас предают, подобные слова помогают выстоять.
У Сюзанны кружилась голова от быстроты, с которой распространилась новость: «Сюзанна Мейкпис осталась без гроша!» Можно подумать, что та муха, вившаяся вокруг мистера Динуидди, была шпионом, подосланным местными маменьками. Маменька Дугласа, например, так рьяно взялась за дело, словно спасала сыночка от чумы.
– Уф! Уберите ножку, мисс, вот спасибо вам.
Двое других мужчин принялись скатывать устилавший холл ковер – с таким азартом, словно играли в серсо. Подхватив рулон под мышку, они двинулись к двери, и тяжелая бахрома задела выпуклый бок сине-кремовой китайской вазы, словно пальцы погладили щеку любимой. Ваза угрожающе покачнулась на постаменте и снова обрела равновесие. Сюзанна перевела дыхание. Она была рада, что ваза не упала и не разбилась вдребезги.
Ваза могла понадобиться, чтобы швырнуть ею в Дугласа.
– Все... все к лучшему, Сюзанна. – Он, несомненно, цитировал сейчас свою маменьку.
– Каким образом, Дуглас? Будь так добр и объясни, каким образом то, что происходит, может быть «к лучшему»? Может быть... – добавила она с горечью, отметив, что еще ни разу в жизни ничего не говорила с горечью, – твоей маме самой стоило прийти сюда и объяснить мне это?
Они с несчастным видом смотрели друг на друга, а бодрые голоса простолюдинов перекликались уже во дворе, где полным ходом шла погрузка на телеги вещей, знакомых ей с самого детства. Ковров, канделябров, люстр, книг, кресел, кроватей.
Вещей, среди которых текла ее жизнь.
– Не делай этого, Дуглас, – произнесла она. – Ведь мы любим друг друга.
Дуглас издал горлом слабый звук, неожиданно шагнул к ней и протянул вперед руку... Желая утешить? Попросить прощения? Проститься навсегда? Но что бы это ни было, он, как видно, передумал. Рука безвольно повисла, он резко тряхнул головой, словно выбрасывая оттуда Сюзанну. После чего повернулся и вышел вон следом за фортепиано и ковром, по пути нахлобучив на голову шляпу.
И даже ни разу не обернулся.
Сюзанна смотрела ему вслед. Ей показалось, что осколки сердца застряли в горле, и она невольно поднесла руку к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14