Его родители были надежны, как скала; обе старшие сестры оберегали Джека и его брата Паркера, как собственных детей. Они с Паркером уехали из Мидленда, где выросли рядом с кузовном мастерской, которой владел их отец, но остальная семья по-прежнему живет там, по-прежнему собирается вместе по выходным, по-прежнему связана тесными узами.
– У нас очень дружная семья, – сказал он, искренне желая, чтобы Одри поняла. – Все ладят между собой.
– Здорово, – со смешком сказала она. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло.
Но Джек прекрасно это знал. В его жизни хватало людей из несчастливых семей, и он очень ценил свою.
– Я не могу довериться никому из своей семьи, – произнесла Одри и снова повернула к нему лицо. – Представляешь, мой отец продался в ток-шоу о знаменитостях и рассказал обо мне кучу всякой чуши. Он просто насочинял! – добавила она, взмахнув рукой, чтобы обозначить, сколько он «насочинял». – И получил за это пятьдесят тысяч долларов! А потом у него хватило совести спросить меня, почему я так расстроилась!
– Это мерзко, – согласился Джек. – Наверное, такова цена славы. Я уже видел такое у многих людей, с которыми работал: число друзей и родственников, с кем можно оставаться самим собой, сокращается прямо на тазах.
– Вот именно! – воскликнула Одри. – Мне и в голому не приходило, что папа может такое сделать – но у него перед носом помахали деньгами. Я вдруг сделалась его «талоном на обед». Ты бы видел, какой я ему построила дом – впрочем, ты увидишь, потому что, приехав в Редхилл, его невозможно не заметить. Я сказала подрядчику – делайте так, как он захочет. Папа захотел огромный особняк в городке, где стоят одноэтажные домишки с тремя спальнями и двумя ванными комнатами. Это же нелепо! – Она снова отвернулась и покачала головой. – Не знаю, кому я могу теперь доверять.
Джек знал. Он знал это лучше, чем Одри, и теперь спори и сам с собой, стоит ли говорить ей о своих подозрениям насчет Лукаса.
– А ты уверена, что можешь доверять тем, кто тебя окружает? – осторожно спросил он.
К его огромному изумлению, она рассмеялась.
– Черт, нет! Ты что, серьезно думаешь, что я не знаю, кто продаст меня в мгновение ока?
Ее ответ удивил Джека, и у него забрезжила надежда: может быть, Одри давно раскусила Лукаса Боннера.
– Знаешь? – переспросил он.
– Конечно!
– Но… но кажется, что ты с ним так тесно связана – ты позволяешь ему командовать собой.
Одри сильно наморщила лоб:
– Кто мной командует? Черт.
– Ты это о ком? – требовательно спросила Одри.
– А ты о ком?
– О Кортни!
– Ага, – кивнул Джек. – Отличное попадание.
– А ты что, говоришь о Лукасе? – явно рассердившись, спросила Одри.
Джек негромко застонал. Иной раз, когда дело касалось женщин, ему казалось, что он напоролся на циркулярную пилу.
– Да, – устало произнес он.
У Одри открылся рот. Потом она его плотно закрыла. На мгновение.
– Ты в самом деле нечто особенное, – сказала она.
– Ты не первая женщина, кто говорит мне это, – весело хмыкнув, признался Джек. – Но я не уважаю мужчин, которые используют женщин для своих целей.
– И что это должно означать?
– Одри, – сказал Джек, посмотрев на нее, – тебе не кажется подозрительным, что всякий раз, когда о тебе должны написать в журнале, газете или Интернете, Боннер обязательно оказывается рядом и в девяти случаях из десяти извлекает выгоду из того, что должно иметь отношение только к тебе?
– Нет, я не считаю это подозрительным. Куда бы я ни пошла, мне в лицо суют фотоаппараты, а мы с Лукасом очень много времени проводим вместе. Конечно, его тоже фотографируют!
– Он оказывается рядом с тобой на фотографиях только потому, что хочет этого, – сказал Джек. Весь его здравий смысл улетучился за иллюминатор, в окружавшую их черноту. – Он не дает тебе возможности быть самой собой. Он хочет, чтобы ты была при нем. Он хочет воспользоваться твоей карьерой, как трамплином для своей собственной. Посмотри, что он устроил у дома Кейти. Он не хотел, чтобы ты туда шла, но узнав, что ты все-таки там, моментально извлек из этого выгоду.
– Это нелепо, – произнесла Одри, но довольно неуверенно. – Он просто рекламировал фонд «Певчая птичка».
– И это совершенно случайно совпало с выходом его диска.
– Черт возьми, Джек, мы с тобой… мы… ну, мы друзья. Но это вовсе не означает, что ты знаешь все обо мне и Лукасе.
– Мне кажется, он использует тебя, ты можешь проложить себе дорогу и без него.
– Я и прокладываю себе дорогу!
– О, в самом деле? – спросил Джек. – Так это была твоя идея заняться поп-музыкой и отправиться в турне по стране?
Одри моргнула.
– Это твоя идея – нанять охрану, и хореографов, и Кортни?
– Он мой менеджер, Джек. Менеджеры именно этим и занимаются! Они управляют всеми делами, – сказала ОдриИ, – чтобы люди вроде меня могли сосредоточиться ни музыке! Если я не буду концентрироваться на музыке, так ведь ничего и не получится, верно?
Он определенно расстроил ее и даже не мог сказать, почему он это сделал. Ну какая ему разница, что она позволяет Лукасу Боннеру перешагивать через себя?
– Ты права, – согласился Джек. – Твое дело – музыка. У тебя очень большой талант.
Одри скрестила руки на груди и посмотрела в иллюминатор. Помолчав немного, она спросила:
– Ты правда так думаешь?
Она выглядела такой невозможно уязвимой, такой неуверенной в своем таланте!
– Куколка, – мягко произнес Джек, – когда ты поешь, клянусь Богом, вокруг тебя собираются ангелы. Не думаю, что сегодня есть певица, хотя бы вполовину равная тебе по таланту, ничья музыка не трогает меня так, как трогает твоя. Это самая честная правда, клянусь Богом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96