Она больше не может считаться грешницей.
– Она никогда и не была грешницей, – резко ответил Кайл. – И я хочу обвенчаться с ней не ради Господа Бора, а ради нас с ней. – Голос его смягчился. Он заговорил по-английски: – Ты согласна взять меня в мужья, моя дорогая Констанция?
Она беспомощно смотрела на него.
– Будет нехорошо с твоей стороны явиться к невесте свежеиспеченным вдовцом.
Он подошел к постели, взял ее за руку.
– То, что происходило между мной и тобой, не имеет к ней никакого отношения. – Он сам поразился тому, насколько страстно желает этого брака. – Я не хочу тебя принуждать, Констанция, но я почту себя счастливым человеком, если ты окажешь мне честь стать моей женой.
Некоторое время она молчала. Потом губы ее медленно сложились в лучезарную улыбку.
– Если таково твое желание, я счастлива. Кайл обернулся к священнику:
– Вы можете совершить церемонию, отец Хоакин?
– Это все в высшей степени необычно… Вы ведь даже не католик. – Он перевел задумчивый взгляд с Кайла на Констанцию. – Но… я уверен, что Господь благословит этот союз.
Кайл пошел в свою комнату за золотым перстнем с печаткой, изображавшей герб Ренбурнов. К тому времени как он вернулся, Тереза рассыпала вокруг кровати массу садовых цветов и даже соорудила букет для хозяйки.
Констанция приподнялась на высоких подушках. Черные волосы рассыпались по плечам. В белой ночной рубашке, украшенной кружевами, она удивительно походила на невесту. Однако лицо ее, хоть и возбужденное, выдавало крайнюю степень утомления.
Кайл переплел ее пальцы со своими. Никогда он не представлял себе подобной брачной церемонии. И тем не менее, взглянув на ее изможденное исхудавшее лицо, понял, что поступает правильно. Пока смерть не разлучит их… Он прогнал эту мысль, твердым голосом произнес слова брачного обета. Кольцо оказалось ей очень велико, но она сжала руку в кулак, чтобы оно не упало с тонкого пальца.
– Мой муж…
Он поцеловал ее с невероятной нежностью, вспоминая долгие годы страсти и привязанности, которые они с ней делили. В ее глазах он увидел отражение своих воспоминаний. Его любимая… его невеста… Боже правый… такой близости ему больше никогда не найти.
Священник и слуги, выполнявшие роль свидетелей, удалились, оставив новобрачных наедине. Констанция закрыла глаза. Теперь на лице осталось только изнеможение.
– Я их вижу. Кайл. – Ее словно бы сонный голос звучал едва слышно. – Вижу родителей, сестру, всех, кого я любила и потеряла. Они кружатся вокруг меня, как ангелы. Такие реальные… удивляюсь, как ты их не видишь.
Он сглотнул комок в горле.
– Главное, что ты их видишь.
Дыхание ее стало затрудненным. Каждый вдох, казалось, давался с трудом.
– Ты не вынесешь меня в сад? Так хочется еще раз увидеть солнце и цветы.
Он заколебался. Последнее время ее мучили сильные боли. Но теперь, казалось, это позади. Он открыл дверь в сад, поднял ее на руки – свою невесту, легкую, как ребенок, – и понес к садовой скамейке под цветущим апельсиновым деревом. Усадил к себе на колени, голову положил на свое плечо.
– Вам так удобно, леди Максвелл?
– О да. – Она прильнула к нему. – Леди Максвелл… Как величественно звучит…
Ветер разносил острый запах апельсина. Белые лепестки летали вокруг. Несколько лепестков упало на ее черные, тронутые сединой волосы. Он поцеловал ее голову, ощущая острую боль в сердце. Она занимала такое огромное место в его жизни. Олицетворенное воплощение женского тепла и очарования. Как ему жить без нее? О чем он больше всего пожалеет, когда ее не станет?
С этой мыслью губы сами собой сложились в слова, которых он никогда раньше не произносил:
– Я люблю тебя, Констанция.
Она подняла голову.
– Я знаю, радость моя. Только не думала, что и ты это знаешь.
Он невольно рассмеялся. Как можно одновременно испытывать счастье и умирать от горя? Внезапно он понял, почему почувствовал такое непреодолимое желание обвенчаться с ней. Для того, чтобы иметь возможность сказать о своей любви.
– А ты все та же, моя дорогая.
– Я и не могу быть другой. – Она замолчала, чтобы перевести дыхание. Продолжила с трудом: – Мне так повезло, Кайл. После гибели родных я решила, что надо мной тяготеет проклятие. Я погрязла в грехе. В полном одиночестве. И вот тогда, когда я потеряла всякую надежду. Бог послал мне тебя. Я снова стала сама собой. – На секунду она прикрыла глаза. Потом устремила на него горящий взор. – Я люблю тебя, муж мой. Ради меня – двигайся дальше. Живи!
– Обещаю, любовь моя.
Но не сразу. После того как утихнет скорбь.
Больше она не произнесла ни слова. Он держал ее на руках. Тени удлинились в саду, лепестки апельсина тихо падали на землю. Он держал ее на руках, пока не остался один.
Глава 28
Доминик проснулся с бьющимся сердцем, ощущая острый запах цветущего апельсинового дерева. Со сна не сразу сообразил, где находится. Через несколько секунд вспомнил: в гостинице неподалеку от аббатства Бриджтон, поместья лорда Эмуорта. Покинув Уорфилд, он отправил Моррисона обратно в Лондон вместе с экипажем и большей частью багажа. Слуга не протестовал, слишком потрясенный случившимся, чтобы высказывать возражения.
Благодаря быстроте и выносливости Пегаса Доминик одолел расстояние до Бриджтонского аббатства меньше, чем за день. Несмотря на непреодолимое стремление увидеть Эмуорта как можно скорее, он заставил себя остановиться на несколько часов в гостинице, для того чтобы немного отдохнуть и привести себя в порядок. Ситуация и так слишком сложная. Он отнюдь не упростит дело, если явится к Эмуорту запыленным, с дикими от усталости глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118