— Я здесь для того, чтобы помочь тебе, Скай, — спокойно сказал он, — я был здесь для этого и буду. — Он посмотрел на нее и, наклонившись, нежно поцеловал. — Ты устала, моя девочка. Могу ли я утешить тебя, как раньше? Так давно, Скай, мы не дарили себя друг другу.— О, Адам, что я за женщина? — прошептала она. — Мой муж умер всего месяц назад, и я любила Найла! О Боже, как я любила его! Но ты нужен мне сейчас.Он видел, что она на грани нервного истощения. В сущности, она и не могла бы сейчас спать с ним и, возможно, подумал он, никогда уже не будет в состоянии снова разделить с ним интимную близость. Он любил ее, всегда любил. Но Адам де Мариско был реалистом. Однажды она просила его жениться на ней, но, как ни желал он ее, он должен был отказаться. У него не было ни власти, ни громкого титула, которых заслуживала и в которых нуждалась Скай О'Малли. Он поднял ее на своих могучих руках и отнес в спальню. Осторожно положив ее на свою огромную кровать, он сказал:— Я хочу, чтобы ты поспала немного, моя девочка. А потом мы обсудим все проблемы. Но сперва тебе нужно отдохнуть и успокоиться. — И он накрыл ее меховым покрывалом.Она кивнула, благодарная за заботу, но почему-то не могла уснуть. Он сидел и следил за ней, пока она не начала засыпать. Вино в кубке убывало, и он встал, чтобы наполнить его снова, а затем вернулся на свой пост. Адам де Мариско был красивым высоким мужчиной с прекрасной фигурой. Его волосы были цвета воронова крыла, а борода, некогда отпущенная, теперь представляла собой изящное произведение парикмахера, достойное любого придворного щеголя. Полукруг его усов придавал рту чувственное выражение. Густые черные брови и ресницы оттеняли дымчато-голубые глаза. Длинный, сужающийся у ноздрей аристократический нос он получил в наследство от своих норманнских предков.Вино иссякло, и он поставил кубок на столик. Как был, одетым, он лег рядом с ней. Иногда она вскрикивала во сне, увидев что-то страшное, и он в полусне охватывал ее своими руками, подкатывался к ней под покрывалом, шептал ей на ухо что-то успокаивающее, и она снова спокойно засыпала. Наконец он сам провалился в сон, и приставший к его шелковой рубашке запах дамасских роз ее духов пробуждал в нем тысячу воспоминаний, которые остались у него столь же яркими, как и тогда, когда происходили события. Осознание того, что он снова держит ее в объятиях, наполняло его невыразимой радостью, и, удовлетворенный, он уснул.Ему приснился невероятный сон. Словно он, совершенно голый, подвергся нападению облака крошечных ярких бабочек. Они игриво порхали над его нагими бедрами и животом, запутывались в густой черной поросли на его груди. Он чувствовал, как в его чреслах пробуждается желание, и с легким стоном проснулся. Первое, что он увидел, была голова Скай, склонившаяся над его грудью, и тут он понял, что бабочки были ее поцелуями.— Кельтская ведьма, — пробормотал он, притягивая за волосы, чтобы увидеть ее лицо.Ее прекрасные голубые глаза почти робко смотрели на него, и она прошептала смущенно:— Я хочу тебя, Адам!Дыхание у него перехватило. Она была нагой, и ее дерзкие маленькие груди были такими же прекрасными, какими он запомнил их. Нежные розовые соски вздымались. Она игриво провела пальцем по его бедру, и он с некоторым удивлением обнаружил, что тоже почти голый.Проследив его взгляд, она озорно хихикнула и сказала:— Вы слишком крепко спите, властитель Ланди. Будь я врагом, замок был бы моим. Пока вы храпели и всхлипывали, я сняла ваши штаны, белье и носки. А рубашку, увы, смогла только расстегнуть.Отодвинув ее, он сел и снял провинившуюся рубашку.— Вы наглая и бесстыжая девчонка, Скай О'Малли, — произнес он сквозь сжатые зубы, — но я все же хочу вас. Мощи святые, как я хочу вас!Она откинулась, притянув его к себе, и наконец свершилось то, чего Адам де Мариско так желал всю ночь. Он страстно целовал ее, и его губы впивались в ее тело, оставляя на нем синяки. Но ее руки, сомкнувшиеся на его шее, притягивали его еще теснее, насколько это вообще возможно для людей, и ее язык впивался в его губы. Он ощущал своей волосатой грудью прижимающиеся к ней мягкие маленькие холмики ее грудей, и это вызывало в нем невероятный прилив страсти. Когда он понял в свое время, что Скай О'Малли никогда не будет его женой, он поклялся не спать с ней. Но сегодня ночью он понял, что эту клятву сдержать не сможет. Она ведь сказала, что хочет его, и — видит Бог — он хочет ее!Сладость ее мягкого острого язычка была почти непереносима. Его губы разжались, и он впустил его внутрь, чтобы терзать и ласкать его своим языком. Но теперь он перехватил инициативу: загнал ее язык обратно и ворвался к ней в рот, насилуя и терзая его своим языком, пока она не откинула голову назад, застонав, в то время как сладострастный трепет охватил все ее тело, а соски напряглись от желания.Адам де Мариско улыбался, глядя на ее охваченное страстью лицо. Она была самой прекрасной и чувственной женщиной, которую он когда-либо знал. Она полностью отдавалась ему, доверяя ему так, как не доверяли другие женщины. Ее глаза распахнулись, и он тихо сказал:— Ты так прекрасна, моя девочка. Когда я смотрю на все прелести, которые ты даришь мне, я не знаю, с какой начать.Она улыбнулась и опустила его большую голову так, что она оказалась на ее груди. Она вздохнула и издала стон удовольствия.Но сначала он только любовался ее прелестными маленькими грудками — он был уверен, что у нее самые прекрасные округленные холмики нежной плоти с изящными розовыми сосками. Он осторожно сжал один из них губами, а его рука жадно сжимала вторую грудь. Пальцы одной ее руки запутались в его черных волосах, притягивая его голову все ниже, а вторая рука ласкала его шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33