– Но разве не все мы – прекрасные творения Божьи?
– Должны быть такими, но Аннализа была создана для того, чтобы доставлять удовольствие мужчинам, одному мужчине. Бог должен был знать об этом.
– Наверное, Бог хотел преподать мужчинам урок: нужно прекратить наживаться на внешних данных женщин.
Бэзил удивленно открыл рот. Кассандра не смогла сдержать улыбки.
– Ты никогда не думал об этом, – сказала она.
– Нет. Но ты, наверное, права. А если это так, то в чем состоит наш урок? Урок мне?
– Не знаю, – ответила она, – но какой-то урок должен быть и для нас.
– Я не религиозный человек. Я не люблю полагаться на уроки и судьбу.
– Но все началось с тебя, – сказала Кассандра, напоминая ему то, что он сказал до этого, – а теперь нужно все тщательно обдумать.
Бэзил смотрел, как свет отливает в волосах Кассандры красным и золотым, и пытался найти ответы. Урок состоял в том, что мир для Аннализы был потерян, что она хотела служить лишь Богу, поэтому Бэзил не мог защищать Божью собственность.
– Не знаю, что и ответить. Может, ты была послана мне, чтобы сказать, что я могу сочинять гораздо лучше, чем сочинял? Вот мой урок. Но что можно сказать о тебе?
Ее лицо просияло.
– Я научилась быть свободной, Бэзил. Я узнала, что, помимо моих родственников, на свете существуют хорошие, добрые и честные мужчины. Я научилась тому, что красота существует и в мгновениях.
Бэзил вздохнул.
– Я узнала, что занятие любовью может быть прекрасным.
– Хотел бы я, чтобы это было так, Кассандра.
– Боюсь, что мы проведем наши жизни, переписываясь и вспоминая эти мгновения, пережитые вместе.
Он сложил руки перед собой, чтобы не поддаться искушению и не дотронуться до нее.
– У нас будут дети от других людей, мы научимся быть счастливыми, но часть нашей жизни всегда будет существовать отдельно. При мысли об этом я прихожу в уныние.
– А может быть, это часть твоего урока – принимать данные мгновения.
– Я усвоил этот урок.
Внезапно посерьезнев, Кассандра шагнула вперед.
– В основном я не очень высокого мнения о мужчинах, мне не нужен муж, – над бровью у нее появилась легкая складка, – но мне бы тоже хотелось иметь детей. Пообещай написать мне о своих.
– Значит, это конец? Я вернусь в Италию с Аннализой, заведу с ней детей и буду писать тебе летними ночами?
– Думаю, мы оба знаем, что другого ответа не существует.
В тот час, когда день начал клониться к вечеру, Кассандра стояла с ним возле его лошади. Помня о том, что чересчур любопытные сестры могут наблюдать за ними из окон, Кассандра все время держала руки сцепленными за спиной. При расставании губы Бэзила исказились от страдания. Ей хотелось лишь одного – зайти в дом, лечь с ним в постель и лежать там всю ночь, занимаясь любовью, поглощая пищу и болтая.
– Тебе пора, – сказала она, отступая назад. – В темноте дорога небезопасна.
– Кассандра, я не знаю, смогу ли…
– Ничего не говори, мы оба знаем, что должны это сделать.
Он нахмурился:
– Что у меня останется ценного, если я потеряю тебя? Ничего!
– Я не буду значить для тебя ничего, если ты утратишь честь, – терпеливо объяснила она. – Мы уже достаточно долго обсуждали это, любимый.
Бэзил кивнул, но Кассандра с тревогой заметила, что не убедила его.
– Навести меня в Лондоне до отъезда, – пригласила она. – Приводи с собой Аннализу, у нас будет прощальный обед.
Бэзил вздохнул и печально поднял брови:
– Как можем мы оба заботиться о женщине, которая разделяет нас?
Кассандра улыбнулась, согласная с его иронией.
– Поезжай, она будет волноваться, если ты задержишься.
Наконец Бэзил сел на лошадь, махнул рукой и поскакал по дороге. Кассандра смотрела ему вслед, вздыхая и чувствуя тоску и одновременно радость от тех часов, которые они провели вместе. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, потом повернулась к дому. На пороге стояла фигура, позолоченная солнцем. Это была ее сестра Феба, она опиралась на трость, ее светло-коричневые волосы были щедро расписаны золотом солнца.
Кассандра не захотела отвлекаться от своих чувств, и, будь это какая-нибудь другая из сестер, она прошла бы мимо нее в дом, не говоря ни слова. Но Феба всегда была не такой, как все. Она больше остальных походила на отца, и не только внешне. Она понимала людей так же глубоко и была такой же доброй, как и он. Пройти мимо нее было невозможно.
Кассандре было больно видеть морщины вокруг рта Фебы, когда та стояла, опираясь на палку и прижимая руку к пояснице. Она упала с лошади и довольно опасно сломала ногу, которая все еще болела, хотя врачи и говорили, что все со временем пройдет. Гораздо серьезнее было то, что у нее болела спина; Кассандра подозревала, что эти боли были постоянными. Она не могла ни стоять, ни сидеть подолгу, но говорила, что ей помогают прогулки, а поэтому бродила по окрестным полям, опираясь на палку, в окружении собак, когда боль особенно одолевала ее.
– Ты собираешься на прогулку? – поинтересовалась Кассандра.
– Да, мне не хотелось мешать тебе расставаться с твоим поэтом.
Она улыбнулась, и Кассандра увидела, как отец подмигнул ей.
– Какой переполох! Я чуть не упала в обморок. Офелия все еще ищет нюхательную соль.
Кассандра хихикнула, благодаря тем самым за тонкую иронию.
– Офелия падает в обморок от чего угодно, а вот ты ни разу не падала в обморок за всю твою жизнь. – Она махнула рукой в сторону поля: – Тебе составить компанию?
– Если хочешь.
Феба спустилась по лестнице, опираясь на локоть Кассандры, и отпустила ее, когда уже стояла на земле.
– Когда вы с Адрианой уезжаете?
– Ну да, конечно, ты же ничего не слышала. – Она радостно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79