Понятно, что Джозеф потерял из-за нее голову, а потом жизнью заплатил за это. У нее редкая красота, и Эмерелд определенно ее унаследовала, но в девочке есть мягкость, а у этой женщины ее никогда не было».
А Эмбер думала: «Она умна, умела и явно не испытывает ко мне любви. Но это не имеет значения. Моей дочери повезло, что все здесь в руках этой женщины».
— Я очень рада познакомиться с вами, миссис Кеннеди. Должно быть, Грейстоунс — это большая ответственность.
— Ваша дочь вернула сюда солнце и смех, когда мы уже отчаялись снова обрести все это.
Эмерелд вспыхнула от удовольствия:
— Кейт, ты слишком добра.
— Вы принесли радость Шону и Шеймусу. Я не зайду слишком далеко и не скажу, что вы заменили Кэтлин, это невозможно, но вы заполнили огромную пустоту в Грейстоунсе.
— Кейт, ты не могла бы найти Нэн Фитцжеральд? Я хотела бы познакомить ее с мамой.
— Она прячется в своей спальне. Мне придется воспользоваться ломом, чтобы выкурить ее оттуда.
— А, ну ладно, не важно, мы встретимся за обедом. Здесь сейчас Тара, помнишь ее?
Кейт фыркнула:
— Кто же сможет ее забыть? Здесь сейчас полно Фитцжеральдов. Я приготовлю лавандовую комнату для вашей мамы. — Кейт кивнула вместо реверанса и вышла.
— Я храню очень теплые воспоминания о тете Таре, хотя Кейт Кеннеди не испытывает к ней ничего подобного.
— Что ж, они считают ее сумасшедшей, потому что тетушка делает вид, что она кельтская принцесса. Но эта леди полностью в своем уме. Она очень мудра.
— Это Тара научила меня всему, что я знаю о травах и их лечебных свойствах.
— Она здесь всего неделю, а уже полностью завладела кладовой. — Эмерелд хотелось вернуться к разговору о личном, который они вели до того, как их прервали. Ей хотелось узнать все о жизни матери, но она не торопилась задавать вопросы, надеясь, что та сама обо всем расскажет.
Но Эмбер не проявила инициативы, и Эмерелд решила расспросить обо всем Шона, когда они вечером останутся одни.
— Иди наверх и устраивайся поудобнее. Ты просто представить себе не можешь, как я рада нашей встрече. Если бы только Джонни был здесь!
— Он навещает тебя? — с надеждой спросила Эмбер.
— У них с Шоном дела. Брат был здесь один раз и написал мне. Я надеюсь, что он теперь станет частым гостем.
Эмбер удивленно подняла брови:
— Либо мой сын научился противостоять отцу, либо освоил искусство притворяться, как это сделала я.
— Я думаю, что он научился и тому и другому, чтобы выжить. Отец явно отступился от своего желания сделать из него моряка. Теперь Джон занимается торговыми судами отца.
— Ага, — Эмбер удовлетворенно кивнула, — тогда я понимаю, почему Шон О'Тул поддерживает с ним отношения.
Эмерелд покраснела. Ей хотелось опровергнуть то, что Шон использует ее брата, но она не могла этого сделать.
— Джонни любит Ирландию. Он с ума сходит по Мэйнуту.
— Это понятно, мальчик всегда питал страсть к лошадям. Возможно, его дом здесь.
— Мы как-нибудь прокатимся верхом. Ты наверняка умираешь от желания увидеть всех Фитцжеральдов.
— Ты слишком спешишь, дорогая. Мэйнут принадлежит графу Килдэрскому. Возможно, он не захочет меня принять.
Эмерелд тряхнула кудрями и улыбнулась про себя.
— Граф Килдэрский хочет того, чего хочу я. Он ест у меня с руки.
— Никогда не принимай его за мерина, Эмерелд. Это жеребец, и я сомневаюсь, что ты когда-нибудь сможешь приручить его, — предупредила Эмбер.
— Я не хочу приручать его, мама. Я хочу его таким, какой он есть.
«Будь осторожна в своих желаниях, Эмерелд. Мечта иногда может превратиться в самый страшный ночной кошмар».
Глава 27
— Не могу я спуститься к обеду, я не в состоянии взглянуть ей в глаза, — говорила несчастная Нэн.
— Это просто смешно! Моя мать — добрая и нежная женщина. Когда она узнает, что ты любишь Джонни, она будет обожать тебя. Никто не узнает о твоем секрете, Нэн, но ты сама можешь вызвать подозрения, если станешь прятаться.
Когда молодые женщины наконец появились в столовой, Эмбер и Тара мило беседовали о полезных свойствах пряностей. Шон тоже их ждал. Он показал себя любезным хозяином, представил всех должным образом и рассадил за столом. Эмбер села справа от него, Тара и Нэн — слева, а Эмерелд заняла место напротив, так чтобы Шон мог не спускать с нее глаз.
Раз уж в комнате собрались четыре ирландские женщины, три из которых рады оказаться в центре внимания, разговор завязался оживленный, то и дело звучал смех. Даже Нэн время от времени вносила свою лепту, хотя и вспыхивала до корней волос всякий раз, когда теплый взгляд Эмбер останавливался на ней.
Шон развлекал гостей, не навязывая своего мнения, даря каждой леди особое внимание, никого не забывая. Эмерелд вдруг обнаружила, что не может отвести от него глаз. Белоснежный воротник оттенял смуглую кожу, черные волосы и стальные глаза. В ней росло возбуждение, и к концу обеда она могла думать лишь о той секунде, когда они закроют за собой дверь спальни и докажут друг другу, как они соскучились.
Обед еще не кончился, а Эмбер уже поняла, насколько сильно ее дочь влюблена в графа. Впрочем, она видела, что и Шон О'Тул вовсе не остался равнодушным. Но его темные глаза говорили матери, что он не только сгорает от желания, но и чувствует себя властелином Эмерелд. И Эмбер не могла избавиться от подозрения, что Шон похитил ее дочь не потому, что нe может без нее жить, а прежде всего ради мести Монтегью.
Шон О'Тул спокойно заявил ей, что не остановится до тех пор, пока Монтегью не будут унижены в глазах всего света и что у него есть для этого средство. Неужели это средство Эмерелд?
Взгляд Эмбер снова и снова обращался к смуглому притягательному мужчине во главе стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125