По-моему, второе, так как он не знает меня настолько, чтобы полюбить. Даже не помню, сколько раз я пыталась ему это объяснить.– Молодец.Вода закипела, и чайник засвистел, сначала тихонько, а потом все громче. Миссис Бладсуорт выключила конфорку, и свист постепенно стих. Она достала чайные пакетики и залила их кипятком.– Как ты пьешь?– Две ложки сахара. Ни лимона, ни сливок.Хозяйка положила сахар мне и себе, а в свою чашку подлила сливки. Поставила чашки на стол и села напротив меня. Слегка нахмурившись, миссис Бладсуорт задумчиво помешивала чай.– Мне кажется, ты выбрала совершенно верную линию поведения. Заставь парня потрудиться, завоевать, и он будет ценить тебя гораздо больше.– Но я ведь уже сказала, что победа всегда оказывается на его стороне. – Я огорченно отхлебнула горячий чай.– Знаешь, девочка, Уайатту всегда нравились матчи, в которых напряжение не спадало до последнего момента, да и мяч он, как правило, отвоевывал в яростной схватке. Так что если вдруг отношения окажутся легкими и безоблачными, он соскучится уже через неделю.– Но то, что ваш сын постоянно выигрывает, нечестно. Мне тоже хочется оказываться в лидерах – хотя бы изредка.– Если он коварен, тебе следует проявить еще более изощренное коварство.– Но это все равно, что оказаться святее папы римского.Странно, но разговор меня воодушевлял. Я внезапно почувствовала, что справлюсь, что способна противостоять Уайатту и, возможно, даже одержать победу. Вряд ли удастся выиграть бой за шею, но ведь существуют и другие схватки, в которых наши силы распределяются более равномерно.– Я верю в тебя, – призналась миссис Бладсуорт. – Ты умна и находчива, иначе ни за что не добилась бы такого успеха с «Фанатами тела», да еще так быстро. А вдобавок ко всему очень хороша собой и привлекательна. Это очень важно. Уайатту, конечно, до смерти хочется залезть к тебе в трусики, но только послушайся моего совета – не позволяй ему никаких вольностей.Я едва не поперхнулась чаем. Ни в коем случае нельзя было дать понять гостеприимной миссис Бладсуорт, что герой уже неоднократно побывал в тех краях, куда она решительно не советовала его допускать. Разумеется, мои родители это уже поняли – в тот самый момент, когда Уайатт увез меня к себе домой. А насчет его собственной матушки пока оставались серьезные сомнения.Я постаралась увести разговор в сторону от Уайатта и трусиков, решив, что лучший способ для этого – осмотр прекрасного дома. Расчет оказался верным. Хозяйка просияла, тут же встала со стула, и экскурсия началась.По самым скромным подсчетам, в доме насчитывалось не меньше двадцати комнат, причем большая их часть имела форму восьмиугольников. Представьте только, каково было их строить! Парадная гостиная была выдержана в жизнерадостной желто-белой гамме. Столовая выглядела более серьезно: на стенах обои в кремовую и зеленую полоску, посредине большой старинный стол, вокруг него такие же старинные стулья, возле стены огромный буфет. Вся мебель элегантного, очень темного дерева. Каждая из комнат отличалась собственным цветовым решением, выполненным с большим вкусом и завидной последовательностью. Изобретательность и творческий потенциал хозяйки поражали: ведь, в конце концов, составить подобную сложную схему – огромный труд. Дом казался истинным воплощением любви, заботы и интереса к жизни.– Если устанешь и захочешь прилечь, – заботливо заметила Роберта, – считай эту комнату своей.С этими словами она распахнула дверь в небольшую спальню изумительной красоты, с сияющим паркетным полом, бежевыми стенами и удобной кроватью, матрас на которой напомнил мне облако.– У тебя отдельная ванная.Миссис Бладсуорт заметила, что я пыталась поддерживать больную руку, которая все еще не давала покоя.– Думаю, стоит ее подвязать. У меня есть подходящая для этого вещь.Она направилась в собственную спальню, выдержанную в очень светлых тонах, и вскоре вернулась с очаровательной нежно-голубой шалью. Сложила в несколько раз, аккуратно завязала на шее и очень быстро устроила для моей несчастной руки уютную перевязь, определенно скрасившую мне существование.Конечно, я нарушила жизненный распорядок Роберты, оторвала ее от каких-то срочных дел, которых у каждой женщины всегда так много. Но доброжелательная хозяйка, казалось, была даже рада компании. Мы немного посмотрели телевизор, совсем немного. Потом я позвонила маме и долго с ней разговаривала, даже рассказала о непростительном поступке отца. Она-то непременно с ним разберется. После ленча на меня напала дремота, и я поднялась наверх, чтобы немного поспать.Когда я снова спустилась в гостиную, Роберта сидела в кресле с книгой.– Звонил Уайатт и спрашивал о тебе, – заговорила она. – Очень встревожился, когда я сказала, что ты прилегла отдохнуть. Он беспокоится насчет температуры – говорит, что ночью тебе было не слишком хорошо.– После травмы часто поднимается температура. Ночью действительно был сильный жар.– А сейчас как ты себя чувствуешь?– Никакого жара нет. А прилегла просто потому, что немного устала.Прежде чем заснуть, я успела подумать о Николь и о том, как решительно Уайатт отверг все мои предположения относительно убийства, считая, что он знает о несчастной мисс Гудвин гораздо больше меня – просто потому, что служит в полиции и имеет право выслеживать и допрашивать людей. Но он ошибался.Я позвонила своей помощнице, Линн Хилл. Она оказалась дома. Услышав мой голос, сразу запричитала:– О Господи! Говорят, в тебя стреляли и ранили! Это правда?– Немного задели руку. Но уже все в порядке. Даже не пришлось оставаться в больнице на ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103