Правда, на мне были длинные легкие штанишки в белую и розовую полоску и белая футболка, связанная узлом на талии. Ведь если бы я надела шорты, то открылись бы синяки на ногах и кто-нибудь непременно бы решил, что они – дело рук Уайатта. Так что я решила не рисковать. Однако никаким защитным кремом я не пользовалась, потому что решила, что он только помешает, когда мама начнет делать с моим лицом то, что непременно должна сделать мама.Миссис Мэллори стояла возле открытой дверцы морозилки.– Хотела пожарить мясо, – не оборачиваясь, заговорила она, услышав шаги. Не знаю, узнала ли она меня или решила, что пришел папа; это не имеет особого значения. – Но так долго боролась с этим чертовым компьютером, что времени совсем не осталось. Что скажешь, если мы пожарим... – В этот момент мама обернулась, увидела меня во всей красе и едва не потеряла дар речи. – Блэр Мэллори, – наконец заговорила она после долгого молчания, – что должна означать столь удивительная внешность?Вопрос звучал как обвинение, словно это я сама себя разукрасила.– Она означает автомобильную аварию, – объяснила я, усаживаясь на один из высоких стульев за барную стойку. – Моя бедная машина разбита вдребезги. Кто-то перерезал тормозной шланг, и я вылетела прямо под знак «Стоп» на тот опасный перекресток возле дома.– Это безобразие должно немедленно прекратиться. – заключила мама напряженным, решительным тоном и захлопнула дверцу морозилки. Теперь она открыла холодильник. – Ведь говорили же, что полиция арестовала того, кто убил Николь.– Так оно и есть. Но это сделал не убийца Николь. И стрелял в меня тоже не он. После убийства Николь он выходил из дома только на работу. Жена это подтверждает. А поскольку она знает об измене, то подала на развод и вряд ли склонна его защищать.Мама закрыла дверцу холодильника, так ничего оттуда и не достав, и снова открыла морозилку. Как правило, она на удивление собранна и делает все пугающе быстро; так что и медлительность, и рассеянность могли быть лишь результатом серьезного расстройства. На этот раз мама добыла из морозилки пакет замороженного горошка и завернула его в чистое кухонное полотенце.– Подержи у лица, – протянула она мне сверток. – А еще какие травмы?– Только синяки. Ну, и болит каждый мускул. Машина протаранила меня с пассажирской стороны, так что удар получился неслабый. Подушка безопасности спасла мне жизнь, но разбила нос.– Радуйся, что не носишь очки. Салли въехала в стену собственного дома. Подушка раскрылась, сломала ей и очки, и нос.Я почему-то не могла вспомнить, когда это одна из ближайших маминых подруг протаранила собственный дом; мама наверняка рассказала бы об этом.– Когда же Салли успела въехать в дом? Ты не рассказывала.– Приложи горошек к лицу, – строго приказала мама. Я послушно задрала голову и расстелила на физиономии пакет с горошком. Он оказался достаточно большим и накрыл глаза, скулы и нос. А вдобавок оказался еще и чертовски холодным.– Я не рассказала тебе только потому, что случилось это в субботу, когда ты была на море, а с тех пор просто не было времени.Ах море! Воспоминания вызвали острый приступ тоски. Всего лишь несколько коротких дней назад оно было совсем рядом, и тогда единственной проблемой оставался Уайатт. На пляже никто не пытался меня прикончить. Может быть, вернуться? Тиффани это очень бы понравилось. Мне тоже, особенно если никто не будет в меня стрелять и портить машину.– Она перепутала педали и вместо тормоза нажала на газ? – поинтересовалась я.– Нет, она сделала это специально – разозлилась на Джаза.Мужа Салли зовут Джаспер, но всю жизнь его зовут просто Джазом.– И что же она, решила забодать дом? Не очень-то логичная тактика.– Она целилась в Джаза, но он успел вовремя отскочить.Я сняла с лица пакет с горошком и изумленно вытаращила глаза:– Салли пыталась убить Джаза?– Ну, не убить. Просто немножко покалечить.– В таком случае лучше было использовать газонокосилку или что-нибудь в этом роде, а не машину.– Думаю, от косилки Джаз бы просто убежал, – уверенно заключила мама, – хотя, конечно, за последнее время он немного растолстел. Но успел же увернуться от машины. Так что от газонокосилки толку мало.– И чем же Джаз провинился? – Я представила, как Салли застает неверного мужа с другой женщиной, больше того, со своим ярым врагом, что делает измену вдвойне подлой.– Знаешь это телевизионное шоу, в котором муж или жена в отсутствие второй половины приглашают в дом дизайнеров, чтобы те в качестве сюрприза перекроили интерьер? Так вот, пока Салли на прошлой неделе гостила у матери, Джаз сделал именно это.– О Господи! – Мы с мамой в ужасе посмотрели друг на друга. Мысль о том, что кто-то чужой мог бы явиться в дом без нашего ведома, перевернуть все вверх дном и устроить по-новому, даже не посоветовавшись и не узнав наших предпочтений, казалась нам обеим невыносимой. Я даже вздрогнула. – И что же, он пригласил телевизионного дизайнера?– Еще хуже. Нанял Монику Стивенс из фирмы «Стикс энд стоунз».На это даже и сказать было нечего. Перед таким коварством я просто утратила дар речи. Моника Стивенс предпочитала стекло и сталь, что, несомненно, могло бы оказаться просто прекрасно, если бы вы жили в лаборатории. Но что еще хуже, эта дама просто обожала черный цвет. Много-много черного-черного цвета. Сама же Салли тяготела к стилю уютного милого дома.Впрочем, было вполне понятно, почему бедолага Джаз клюнул на эту Монику Стивенс. Просто в телефонном справочнике ее объявление оказалось самым большим. Вот он и решил, что раз дизайнер может поместить такое большое объявление, значит, дела в фирме идут прекрасно и все вокруг приглашают именно ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103