— Чего ты вздыхаешь? — спросил Генрих,
— Я подумал, что Маликан ужасный остолоп!
— Что такое? — удивленно спросил Генрих. — Ты ругаешь человека, который так искренне предан нам?
— Не «нам», а только вам!
— Полно, Ноэ, и тебе тоже!
— Ну, это, так сказать, «рикошетом».
— Да что он сделал тебе?
— Ничего.
— За что же ты ругаешь его?
— За то, что с его стороны крайне дурно быть дядей Миетты!
— Это дурно, по-твоему?
— А еще бы! У Миетты такие маленькие ножки, такие крошечные ручки, она так хороша и изящна, что могла бы свободно быть девушкой из аристократической семьи!
— Но ты и так любишь ее!
— Да, но будь у нее хоть малейшая родословная, я сейчас же сделал бы ее графиней де Ноэ!
— Ну так пусть это не стесняет тебя, дружище Амори! Как только я стану наваррским королем, я засыплю Маликана патентами на всяческие титулы!
— Для меня такая аристократия слишком свежа, принц! — ответил Ноэ, пожимая плечами.
Он снова вздохнул и молчаливо пошел далее. У начала улицы Претр принц оставил Ноэ стоять на страже, а сам пошел далее, к дому Жоделя. Казалось, что в этом доме все спало: ни луча, ни искорки света не виднелось оттуда.
«Гм… когда кондитеры спят, влюбленные бодрствуют!» — подумал принц и принялся напевать вполголоса одну из модных тогда песенок.
Пропев куплета два, он замолчал и прислушался. Через минуту после этого одно из окон нижнего этажа чуть-чуть приоткрылось. Генрих подошел ближе и совсем тихим голосом пропел третий куплет. Тогда окно открылось совсем.
— Это вы… Анри? — спросил чей-то взволнованный голос.
— Это я, дорогая моя Сарра! — ответил принц и подошел совсем близко, так что рука Сарры могла коснуться его руки.
— С вами ничего не случилось? — дрожащим голосом спросила красотка-еврейка.
— Ровно ничего. Но почему вдруг этот вопрос, милочка?
— Но ведь так поздно… Прежде вы приходили раньше…
— Что же делать? Сегодня приехала моя мать!
— Королева Жанна? — вскрикнула Сарра. — Значит, мы спасены теперь.
— Конечно спасены, особенно после того, как вам нечего бояться Рене!
— Но вы?
— О, что касается меня, то ведь я имею клятвенное обещание королевы. А потом…
— А потом, — грустно сказала Сарра, — вы женитесь на принцессе Маргарите!
— Сарра, дорогая моя Сарра, не говорите мне о Маргарите! Я люблю только вас одну!
— Нет, — ответила красотка-еврейка, — не меня следует вам любить!
— Полно!
— Дорогой принц, надо любить женщину, в руках которой ваша судьба! Надо любить ту, которая может приблизить вас к французскому трону!
— Сарра!
— Вы великодушны, милый принц, вы храбры, благородны, и я твердо верю, что вы будете королем, и великим королем к тому же. Ну а у королей свои обязанности: они не располагают собой, не смеют отдаваться лишь сердечным влечениям! А тут еще вдобавок у вас имеется полное влечение к вашей будущей жене, так к чему же…
— Но уверяю вас, дорогая Сарра, что я люблю только вас одну!
— Ну, хорошо, допустим, что вы любите нас обеих сразу… Все равно! Повторяю вам: вы должны любить лишь ее, и я, во всяком случае, сумею добиться, чтобы вы забыли меня…
— Никогда!
— Но так нужно, Анри!
— А, так нужно? Ну так я говорю вам, что, если вы станете избегать меня, я выйду из материнского повиновения, расстрою свой брак с принцессой и…
— И… ничего не добьетесь, принц! Не добьетесь потому, что я люблю вас! Если бы я не любила вас, я могла бы пожертвовать мгновенной страсти всем остальным. Но… я лучше скроюсь навсегда в монастырь… Вы этого хотите, Анри?
— Сарра!
— Но если вы согласитесь, чтобы я была лишь вашим другом, только другом и больше ничем, тогда я никуда не уеду, Анри!
Генрих только собирался было ответить Сарре, как вдруг с улицы — с противоположной тому концу стороны, где дежурил Ноэ, — послышался шум шагов быстро бегущего человека.
— До свидания… до завтра! — сказал принц.
— До свидания… до завтра! — повторила Сарра, поспешно захлопывая окно.
В этот момент принц увидел женщину, которая быстро бежала по улице, размахивая кинжалом. Думая, что это вырвавшаяся на волю сумасшедшая, Генрих Наваррский изловчился схватить ее за руку и, остановив бегущую, спросил:
— Что с вами?
— Пустите! — крикнула женщина, сопровождая свои слова нервным смехом. — Пустите! Я убила его!
— Кого? — спросил принц.
— Да его… Рене Флорентийца! — ответила женщина среди взрывов радостного смеха.
— Ноэ! Сюда! Ко мне! — крикнул принц, не выпуская женщины.
Ноэ прибежал.
— Ну да, ну да! — повторила женщина. — Я убила Рене Флорентийца минут пять тому назад, и, если вы честные люди, вы должны радоваться этому! Бежим посмотрим! — И она, схватив молодых людей за руки, бегом потащила их к Лувру.
На углу у фонаря не было никого, но на белом камне виднелись свежие капельки крови.
Х
Увидев эти кровяные пятна, принц и Ноэ внимательно посмотрели на нищую. Это была очень красивая девушка, поражавшая крупными формами. Она была почти мужского роста, но ее тело псе же отличалось пропорциональностью и гибкостью.
— Вот видишь, милая, — сказал Генрих, — ты его просто поцарапала, и он пошел своей дорогой!
— Вот это-то я никак не могу понять, — растерянно сказала нищая. — Ведь я ударила его изо всех сил и чувствовала, как клинок въедался в мясо… Да вот, смотрите! — И девушка показала молодым людям кинжал, клинок которого был еще залит свежей кровью.
— Но за что же ты его так? А? — спросил принц.
— Вы, должно быть, не знаете, кто я такая? — горделиво спросила девушка в ответ. — Я Фаринетта!
— Но это не объясняет нам…
— Ну конечно! — перебила его нищая. — Я забыла, что вы знатные господа, которые не могут знать то, что известно всякому во Дворе Чудес!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33