Герцогиня потребовала перо, чернил и пергамент и написала следующее письмо:
«Ваше Высочество и кузен! В силу ряда обстоятельств, слишком сложных для изложения их в настоящем письме, я очутилась в пятнадцати лье от Анжера в замке видама де
Панестер. Если Вы добрый католик и ненавидите гугенотов, то пошлите мне сейчас же и спешно человек тридцать вооруженных с ног до головы людей с приказом беспрекословно повиноваться мне. Покорная слуга и кузина Вашего Высочества Анна».
Запечатав это письмо, герцогиня надписала на нем «Его Высочеству Франсуа де Валуа, герцогу Анжуйскому и губернатору Анжера», а затем, вручая послание Пуавраду, сказала:
— Отвези это письмо в Анжер. Если ты привезешь мне ответ до десяти часов завтрашнего дня, я дам тебе десять пистолей.
Нищенка в восторге скрылся, и вскоре стук копыт оповестил, что он уже пустился во всю прыть к Анжеру.
Необходимо заметить, что все эти переговоры Анна вела в отдельной комнате, так как из предосторожности не хотела, чтобы Гастон знал что — нибудь об этом.
«Этот юноша предал своего короля, — думала она, — но это случилось в момент опьянения страстью, и неизвестно, долго ли продлится это опьянение. Как знать, может быть, он начнет раскаиваться? Нет, я не могу, не должна полагаться на него!»
В то же время в мозгу герцогини уже намечался адский план.
— Ваш замок очень старинной постройки, не правда ли? — спросила она видама.
— О, да! — ответил тот.
— Значит, у вас найдется надежная темница?
— В замке имеются даже ублиетты!
— Тем лучше! Теперь слушайте меня внимательно. Известно ли вам, что на шаланде, с которой я спаслась, были еще люди?
— О, да! Паком, у которого отличное зрение, видел их и с удовольствием заметил, что все они спаслись на мельницу. Значит, вам нечего беспокоиться, они вне опасности.
— Об этом я вовсе не беспокоюсь. Слушайте меня далее: шаланда везла очень ценную поклажу, а ее команду составлял сам наваррский король со своими людьми.
— Наваррский король? Гугенот? Еретик? — воскликнул видам, испуганно отступая на шаг и ограждая себя крестным знамением.
— Да! Его нужно во что бы то ни стало доставить сюда в замок. Я наполню золотом вашу шапку, ваши седельные кобуры и вот эту фаянсовую чашку для святой воды, если вы сделаете все так, как я вам скажу. Вы возьмете лодку, отправитесь на мельницу, скажете потерпевшим крушение, что видели их катастрофу и поспешили предложить им гостеприимство. Вы ничем не выкажете, что вам известно, кто такие ваши гости; точно так же вы воздержитесь от каких-либо проявлений религиозной ненависти. А затем… — но тут голос герцогини перешел в шепот.
— Слушаю-с! Я исполню все, что вы желаете, ваше высочество! — сказал видам и направился к дверям.
— Стойте! — окликнула его герцогиня. — Сначала вы должны исполнить для меня еще маленькое дельце!
Она опять наклонилась к уху видама, и опять, предвкушая богатую поживу, старик с готовностью выразил желание во всем повиноваться гостье и последовал за нею в зал, где Гастон сидел у огня и с наслаждением пил вино.
При виде входящей герцогини он поспешно вскочил и уставился на нее пламенным, горящим страстью взором.
— Дорогой мой! — сказала ему Анна. — Любите ли вы меня по-прежнему или холодная вода остудила вашу пылкость?
— Люблю ли я вас? — с негодованием воскликнул юноша, не понимая, как мог бы он разлюбить такое чудное созданье. — О, я готов сделать для вас что угодно! Возьмите мою жизнь, и я буду счастлив умереть за вас!
— О, нет! — засмеялась герцогиня. — Дело идет вовсе не о таких страшных вещах! В данный момент я прошу у вас самой пустяшной услуги. Господин видам только что сообщил мне, что для меня имеются достаточно удобные апартаменты в дальнем флигеле замка, но я боюсь идти туда, пока вы лично не осмотрите, безопасно ли и удобно ли будет мне там!
Гастон обнажил шпагу, крикнул «вперед» и встал, покачиваясь от усталости, страсти и вина.
Видам взял масляную лампу и повел гасконца по длинному, извилистому коридору, где все говорило о безжалостных следах времени. Видам, шедший впереди, ступал очень осторожно, опасаясь натолкнуться на что-нибудь, а Гастон беззаботно шествовал тяжелой, развалистой поступью. Вдруг на одном из поворотов коридора видам резко остановился и прижался к стене.
— Что с вами? — спросил Гастон.
— Да мне… показалось… я…
— Да что вам показалось?
— Привидение!
— Да ну вас! — небрежно кивнул Гастон. — Придумает тоже! Давайте мне лампу, я пойду вперед!
Он взял у видама лампу и беззаботно пошел дальше, не глядя под ноги. Вдруг он почувствовал, что пол под ним дрогнул, нога скользнула.
Видам услыхал отчаянный крик. Лампа потухла, и скоро из каких-то неведомых глубин послышался шум падающего в воду тела.
XXIX
Генрих Наваррский благополучно доставил впавшую в беспамятство Берту на берег, сдал ее на руки вдове мельника и сейчас же отправился обратно на шаланду, корма которой все еще держалась над водой.
На шаланде был один только Ноэ. Лагир, Рауль и прочие бросились в воду вслед за королем. Ноэ, как капитан судна, хотел оставить шаланду последним.
— Ну что, все спаслись? — спросил его Генрих.
— Государь, — ответил Ноэ, — старый сир де Мальвен утонул и герцогиня тоже. Я бросился вниз, в каюту, где спала герцогиня, но дверь оказалась запертой, а тут вода стала прибывать с такой силой, что я рисковал сам захлебнуться, не принеся никакой помощи герцогине. Поэтому я вынужден был вернуться на палубу.
— Но как же все это случилось?
— Наверное, Гастон, стоявший у руля, заснул.
— Где он сам?
— Не знаю… В суматохе я не заметил его… Может быть, он сам стал первой жертвой своей сонливости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40