Они всегда
с осторожностью относились к чудесам, пророкам, произвольным мутациям,
которые могут направить ход событий в нежелательном направлении. Их
влияние на нас сейчас куда мощнее, чем, скажем, десять тысячелетий назад.
Таким образом, согласно законам статистики, возможность их распространения
возросла. Поэтому существа иного мира гораздо более бдительны в течение
последнего времени, стремясь подавлять развитие технологий, которые могли
бы замедлить или расстроить их программу, и рассчитывая расхолодить
философские тенденции, способные дать схожие результаты. С другой стороны,
они поощряли противоположное. Инопланетяне, к примеру, видели выгоду в
распространении заумных аспектов христианства, буддизма и ислама: они
преуменьшают значительность Земли как таковой. Они бились с сотнями
философов, ученых мужей...
- Бились?
- Убивали или сокрушали, а то и поддерживали и помогали - смотря
какой требовался подход.
- Ужасную вы рисуете картину! - сказал Ван Дайн. - Почему вы
рассказали мне все это?
Смуглолицый огляделся, обвел взглядом город, указал пальцем на
медальон, висящий у него на шее.
- Я боролся с ними, - наконец сказал он, - долгие годы. В лучшем
случае я мог добиваться некоторого успеха в замедлении хода событий.
Теперь, однако, наша борьба подходит к завершению, к тому завершению, к
которому они подталкивают нашу расу столь давно. Я не могу сказать с
уверенностью, сколько у нас осталось шансов. Кое-кто считает уже почти
необходимым произвести некоторые изменения в природе человека, с тем чтобы
победить его. Чем это кончится, не знаю. На что я покушаюсь сейчас - это
купить время, замедлить, насколько возможно, ход вещей, хотя бы пока я
продолжаю исследовать вопрос. Принятие решения теперь, на Генеральной
Ассамблее ООН, поможет в этом, поможет существенно. Я знал, что
голосование пройдет закрыто. Вот почему я и подготовил спектакль - ваше
убийство. Я надеялся, что предложение убитого мученика получит
дополнительные шансы на принятие. В последний момент, однако, я осознал,
что мой расчет, моя жертва не позволят мне оставаться постоянно
хладнокровным. Я был обязан дать вам столь длительное объяснение. Хотя
предотвращать убийство уже слишком поздно. Да и нет необходимости. Я
обладаю способностью манипулировать физиологией живущего, сводя ее в
точку, где результат тот же, что и в результате остановки времени. Вот я и
сделал это, чтобы дать вам объяснение, предоставить вам выбор.
- Выбор?
Незнакомец кивнул.
- Я могу использовать почти каждого. Почти...
- Понятно, - произнес Ван Дайн. - Я уже вижу, что моя смерть могла бы
внести изменения... Но, в любом случае, кто вы?
Смуглолицый человек покачал головой.
- Сейчас просто не время рассказывать вам мою историю, потому что она
длинней, чем вся история Земли. Что же до имени... Я утратил счет своим
именам. Можно сказать, что я ранний эксперимент тех, что принесли сюда
зло. Но прежде, чем они меня захватили, я сумел завладеть несколькими их
ценностями. Периодически они делали попытки погубить меня и мою женщину,
но им никогда не удавалось вырвать из нас наши жизни. На множестве путей
они ставили передо мной дополнительные помехи, и долгие годы мы потратили
на создание специальной защиты. То есть я... Я их враг! Вот и все. Этого
вполне достаточно.
- Очень хорошо! - сказал Ван Дайн, выпрямляясь. Он снова оглядел
город, повернулся, пересек крышу и осмотрел темную реку. - Очень хорошо.
Спустя некоторое время он обернулся назад и посмотрел на
смуглолицего.
- Перенеси меня обратно, вниз.
Тот порылся в своей сумке и через мгновение протянул руку Ван Дайну.
Они покинули крышу.
Спустившись, двое вошли в здание. Ван Дайн направился в зал
Ассамблеи. Когда он оглянулся, чтобы сказать пару слов смуглолицему
человеку, то обнаружил, что незнакомца больше нет.
Ван Дайн продолжал идти: вошел в зал, зашагал обратно вдоль того же
прохода, который недавно покинул. Постоял возле человека с револьвером,
изучая его искаженное лицо. Отметил положение пули - она значительно
продвинулась за время его отсутствия. Затем, взойдя на подиум, Ван Дайн
вновь обратился к аналою, на котором лежала, его речь.
Он собрал листки, взял их в руку. Потом взглянул на флаг Объединенных
Наций - голубой, с белым кругом в центре. При этом ему показалось, что
краешком глаза он уловил какое-то движение. Затем что-то его ударило, и мы
- он - я...
Повалившись грудью на аналой, он - мы - видит белый круг на голубом
поле, а вокруг все еще растет смутный и...
Он - я...
Я... Я есть - я.
Я!
Я есть! Я есть! Я существую!..

...Он лежал там, едва дыша. Кровотечение остановилось.
Уже ночь, и женщина сотворила костер, укрыв мужчину шкурами зверей.
Он очень замерз. Она принесла ему воды в широкой раковине. Я начинаю
кое-что понимать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Ричард Гиз шел по холмам, стеком обезглавливая цветы. Нет более
занятной выпуклости на нашей Земле, чем северный Нью-Мексико, тем более
когда лето принимает его в объятия и вносит в наилучшую, ласковую пору. Но
глаза Ричарда Гиза в тот день никакими декорациями не интересовались.
Зрение его было обращено на него самого.
Спустившись в овраг, он следовал по нему до разветвления, где в
нерешительности остановился. В конце концов он вздохнул, уселся на камень
в тени противоположной стены и сидел, рассматривая волны пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51