Люк пожал плечами.— Кольните меня в руку, — попросил молодой человек. — Делов-то.— Ладно. Посмотрим, чем показ лучше объяснения.Я вытащил из-за голенища кинжал. Люк закатал рукав и протянул руку. Я легонько ударил.Лезвие прошло сквозь руку, словно сквозь клуб дыма.— Черт! — сказал Люк. — Это заразно!— Нет, — возразил Оберон. — Это явление совершенно особого рода.— То есть?— Не будете ли вы так любезны обнажить меч?Люк кивнул и вытащил знакомого вида золотой клинок. Лезвие издало пронзительный плачущий звук, от которого затрепетало пламя ближайших свеч. Тут я понял, что это — меч моего брата Брэнда, Вервиндль.— Давненько я его не видел, — промолвил я под продолжающиеся рыдания клинка.— Люк, сделайте милость, резаните Корвина вашим мечом.Люк поднял глаза, встретился со мной взглядом. Я кивнул. Он царапнул острием мою руку. Пошла кровь.— Теперь ты, Корвин, — сказал Оберон.Я вытащил Грейсвандир — он тоже запел, торжествующе, воинственно, как в величайших битвах прошлого. Обе ноты слились в жуткий дуэт.— Резани Люка.Люк кивнул, я провел Грейсвандиром по тыльной стороне его ладони. Царапина сразу покраснела. Пение клинков вздымалось и падало. Я убрал Грейсвандир в ножны, чтобы утихомирить. Люк так же поступил с Вервиндлем.— В этом кроется какой-то урок, — сказал Люк. — Только провалиться мне, если я понимаю какой.— Дело в том, что эти мечи — братья, наделенные общими волшебными свойствами. Собственно, их объединяет мощная тайна, — сказал Оберон. — Объясни ему, Корвин.— Это опасная тайна, сэр.— Пришло время ее раскрыть. Говори.— Ладно, — сказал я. — В начале творения боги создали несколько ко— лец, с помощью которых их посланцы умиротворяли Тень.— Знаю, — отвечал Люк. — Мерлин носит спикард.— Да, — сказал я. — Каждый имеет способность черпать из многих источников во многих Тенях. Все они различны.— Так говорил Мерлин.— Наши были превращены в мечи, мечами они и остались.— Вот как? — сказал Люк. — И что дальше?— Какой вывод вы можете сделать из того, что они способны причинить вам вред, а другое оружие — нет?— Похоже, наша заговоренность как-то связана с ними, — предположил я.— Верно, — подтвердил Оберон. — В предстоящей борьбе — какую бы вы сторону ни заняли — вам понадобится необычная защита от своеобразной мощи некоего Джарта.— Джарта? — переспросил я.— Потом, — сказал Люк, — я все расскажу. Я кивнул.— Только как пользоваться этой защитой? Как мы сможем вернуть себе проницаемость? — спросил я.— Не скажу, — последовал ответ, — но кое-кто впереди вас просветит. И что бы ни случилось, да будет с вами мое благословение — хотя оно, вероятно, уже немного стоит.Мы поклонились и поблагодарили. Когда мы снова подняли глаза, Оберон исчез.— Здорово, — сказал я. — Вернулся меньше часа назад и уже по уши в амберской недосказанности.Люк кивнул:— В Хаосе и Кашфе, похоже, не лучше. Возможно, главное назначение государства — плодить неразрешимые проблемы.Я хохотнул, и мы пошли дальше, разглядывая себя в озерцах света. Через несколько шагов в красной овальной раме слева от меня появилось знакомое лицо.— Корвин, какая радость, — произнес голос.— Дара!— Похоже, я подсознательно желаю тебе зла сильнее, чем кто другой, — сказала она, — и поэтому именно мне выпало удовольствие сообщить самую неприятную новость.— Да?— Я вижу, как один из вас лежит пронзенный клинком другого. Какая радость!— Я не собираюсь его убивать, — отвечал я.— Взаимно, — поддержал Люк.— Ах, но в этом-то вся и прелесть, — сказала она. — Один из вас должен заколоть другого, чтобы к уцелевшему вернулась утраченная материальность.— Спасибо, но я отыщу другой способ, — возразил Люк. — Моя мать, Джасра, — могучая волшебница.Дарин смех прокатился по коридору, словно звон разбиваемого зеркала.— Джасра! Моя бывшая фрейлина! Все, что она знает об Искусстве, подслушано у меня. Она пусть и способная, но осталась недоучкой.— Отец завершил ее обучение, — заявил Люк.Дара посмотрела на Люка. Улыбка сошла с ее лица.— Ладно. Скажу тебе честно, сын Брэнда. Я не знаю другого способа разрешить твои затруднения, кроме того, что уже назвала. А поскольку мне ты ничего плохого не сделал, то желаю тебе победы.— Спасибо, — ответил он, — но я не собираюсь сражаться с дядей. Кто— нибудь да снимет это заклятие.— В историю втянуты сами орудия, — сказала Дара. — Они принудят вас к бою, и они сильнее смертного чародейства.— Спасибо за совет, — кивнул Люк. — Может, что-нибудь из этих сведений нам пригодится.Он подмигнул Даре; она покраснела, чего я никак не ожидал, и про пала.— Мне не нравится, куда ветер дует, — сказал я.— Мне тоже. Что, если нам повернуть назад?Я покачал головой:— Коридор затягивает, и лучший совет, который я когда-либо получал,— взять от него все, что удастся.Мы прошли футов десять. Прекраснейшие зеркала и мутные старые стекляшки отражали одно и то же.Щербатое зеркало в желтой лаковой раме, исписанной китайскими иероглифами, заставило нас остановиться. Громовой голос моего покойного брата Эрика выкрикнул:— Я вижу ваши судьбы! — Он раскатисто хохотнул. — И вижу поле боя, на котором они свершатся. Это будет занятно, брат. Если, умирая, услышишь смех, то знай — смеюсь я.— Ты всегда был большой шутник, — ответил я. — Кстати, покойся в мире. Ты ведь герой, знаешь ли.Эрик всмотрелся в мое лицо.— Безумный брат, — сказал он, отвернулся и пропал.— Это был Эрик, который недолгое время занимал здешний престол? — спросил Люк.Я кивнул и добавил:— Безумный брат.Мы двинулись дальше.Из стальной рамы с заржавевшими розами высунулась тонкая рука.Я замер и повернулся, внезапно угадав, кого сейчас увижу.
1 2 3 4 5 6