Переломный характер эпохи Игоря и Ольги, середина X века, ощущается и в отношении к христианству.Официальное принятие христианства как государственной религии произошло позже, в 988 году, первое знакомство с христианством и эпизодическое крещение отдельных русских людей началось значительно раньше, в 860-е годы, но в середине X века мы уже ощущаем утверждение христианства в государственной системе. Сравним два договора с греками: при заключении договора 911 года русские послы клянутся только языческим Перуном (послы-варяги тоже клянутся чужим для них русским Перуном), а договор 944 года скрепляется уже двоякой клятвой как Перуну, так и христианскому богу."Мы же, елико нас крестилися есмы, кляхомъся цьркъвию святаго Илие в съборьней цьркъви и предъле-жащьмь честьнымь крьстьмъ…"Церковь святого Ильи (сближаемого с Перуном-громовержцем) находилась в торговой части Киева на Подоле "над Ручаем, коньць Пасынъче Беседы". Важно отметить, что церковь названа соборной, то есть главной, что предполагает наличие и других христианских храмов. Кроме крещеных русских упомянуты крещеные хазары и варяги.Христианство представляло в то время значительную политическую и культурную силу в Европе и на Ближнем Востоке. Принадлежность к христианской религии облегчала торговые связи с Византией, приобщала к письменности и обширной литературе. К этому времени ряд славянских стран уже принял христианство.Для наших земель наибольшее значение имела христианизация Болгарии (864?) и изобретение славянской письменности Кириллом и Мефодием (середина IX века). К середине X века в Болгарии создалась уже значительная церковная литература, что облегчало проникновение христианства на Русь. Вполне возможно, что одним из связующих звеньев между Болгарией и Киевской Русью был "остров русов", земля "дунай-цев", нередко находившаяся в политической зависимости от Болгарского царства. Древнейшая русская кириллическая надпись 943 года обнаружена именно там. Второй точкой соприкосновения древних русов с болгарскими культурными центрами был сгусток "русских" пристаней на болгарском побережье Черного моря между Констанцией и Варной.Князь Игорь был язычником: он и клятву давал не в Ильинской церкви, а "приде на хълм, къде стояше Перун и покладоша оружие свое и щиты и злато"; и похоронен он был Ольгой по языческому обряду под огромным курганом. Но среди его боярства, его послов к императорам Византии была уже какая-то часть христиан, "крещеной руси".Вдова Игоря, княгиня Ольга, регентша малолетнего Святослава, впоследствии приняла христианство и, возможно, предполагала сделать его государственной религией, но здесь сразу резко обозначилось противоречие, порожденное византийской церковно-полити-ческой концепцией: цесарь империи был в глазах православных греков наместником бога и главой как государства, так и церкви.Из этого делался очень выгодный для Византии вывод: любой народ, принявший христианство из рук греков, становился вассалом греческого императора, политически зависимым народом или государством.Киевская Русь, спокойно смотревшая на христианские верования, предпочитала равноправные взаимоотношения с Византией, которые определялись бы взаимной выгодой, равновесием сил и не налагали на Русь никаких дополнительных обязательств, связанных с неубедительной для нее божественностью императора.Объявленное Ольгой в 955 году желание креститься в христианскую веру следует расценивать не как эпизод ее личной жизни, а как политический поединок монархов, возглавлявших две крупнейшие державы того времени, поединок, в котором каждая сторона стремилась обусловить свою позицию в предстоящей ситуации. Мы не знаем предмета спора, не знаем пределов пожеланий сторон, так как переговоры были тайными и в известные нам источники просочились только намеки и недомолвки. Хотя следует сказать, что автором одного из источников был непосредственный участник этих тайных бесед – сам цесарь Константин Багрянородный, тот самый, который оставил нам подробное описание русского полюдья. Император, как видим, умел хранить тайны.В русскую летопись включено особое сказание о поездке русской княгини-регентши в Константинополь:"В лето 6463(955 год] иде Ольга в Грькы и приде Цесарю-граду. И бе тьгда цесарь Костянтин сын Леонов, и приде к нему Ольга. И видев ю добру сущю зело лицьмь и съмысль-ну, удививъся цесарь разуму ея, беседова с ней, рек ей: "По-добьна еси цесарьствовати в граде сем с нами".Сказание составлено не по свежим следам – в некоторых списках цесарь назван Цимисхием (969-976), а он начал царствовать уже после смерти Ольги; в приведенном отрывке другая несообразность – цесарь сватается к русской княгине, тогда как у него жива жена, беседовавшая с Ольгой. Ольга ответила Константину, что она язычница и хочет, чтобы ее крестил он сам:"Аз погана есмь. Да аще мя хощеши крьстити, то крьсти мя сам. Аще ли [ин], то не крыцюся". "И крьсти ю цесарь с патриархъм…" "Бе же имя ей наречено в крьщении Олена, якоже и древьняя цесарица, ма-ти Великого Костянтина".Выбор христианского имени весьма символичен: Ольге дали имя императрицы Елены, принимавшей в IV веке участие в утверждении христианства как государственной религии империи. Цесарь Константин Великий и его мать Елена были за это признаны православной церковью "равноапостольными". Наречение русской княгини при крещении Еленой очень прозрачно намекало на стремление Византии установить с ее помощью христианство на Руси как официальную религию и тем самым поставить молодое, но могучее славянское государство в вассальные отношения к цесарю Византии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120