Рассказчик умолк, переждал немного, а затем продолжал свой рассказ, но уже тоном ниже:
– Случилось это как раз в первое утро «молитв о прощении». Как сегодня помню это. Наш бедный кантор читал эти молитвы так, что за душу хватало. Когда он произнес: «Душа – твоя, и тело – творение твое», камни могли заплакать! Никто, никто не чувствовал так его горя, как я… Нынешние дети! О, горе родителям! Помолившись, прихожу домой перекусить, потом отправляюсь на базар, открываю склад и поджидаю приказчика. Жду полчаса. Жду час. Нет приказчика. Наконец, вижу – идет. «Берл, почему так поздно?» – «У кантора, говорит, был». – «Почему это вдруг у кантора?» – спрашиваю. «Разве вы не знаете, что случилось с Хайкой?» (Так звали дочь кантора.) «Что же случилось с Хайкой?» – «Как, говорит, ведь она отравилась!»
– Да ну!..
– Услыхал я это и сейчас же кинулся домой. Первой мыслью было: «Что Этка скажет?» (Этка – моя дочь.) Прихожу домой к старухе: «Где Этка?» – «Этка спит еще… А что такое?» – «Как, говорю, разве ты не слыхала: Хайка отравилась!..» Не успел я это вымолвить, жена как схватится за голову: «Разбойница! Злодейка! Горе мне?» – «Что? В чем дело?» – «Ведь вчера ночью Этка чуть ли не два часа гуляла с ней?!!» – «Этка, говорю, с Хайкой? Что ты говоришь, как это может быть?» – «Ох, говорит, не спрашивай. Мне пришлось уступить ей. Этка так упрашивала меня не говорить тебе, что она каждый день встречается с ней. Чую, несчастье случилось!.. Дай бог, чтобы я обманулась!» Сказала, бросилась в комнату Этки – и тут же повалилась на пол. Я кинулся за ней. Подбежал к кровати: «Этка, Этка!» Какое там! Кричи не кричи, ничего уже не поможет! Нету Этки!
– Нету?
– Умерла. Лежит на кровати мертвая. На столе – бутылочка, записка тут же, собственной рукой написано, по-еврейски. Хорошо писала по-еврейски. «Милые и дорогие мои родители, – пишет она в записке, – простите меня за горе и позор, которые я вам причиняю. Сто раз прошу – простите! Мы дали друг другу слово, я и Хайка, что умрем в один день, в один час и одной смертью, так как мы не можем жить друг без друга… Я знаю, – пишет она, – мои милые и дорогие, что я совершаю великое преступление против вас. Я долго колебалась. Но это суждено, и быть иначе не может. Единственная моя просьба к вам, мои дорогие: похороните меня рядом с Хайкой – могила к могиле. Будьте здоровы, – кончает она письмо, – и забудьте меня, забудьте, что у вас была дочь Этка…» Вы понимаете? Чтобы мы забыли, что у нас была дочь Этка…
За моей спиной слышится шорох, что-то ворочается, кряхтит, а затем раздается осипший, заспанный голос:
– Авремл, Авремл!
– А? Что, Итка? Выспалась? Чайку выпьешь? Сейчас будет станция. Где чайник? А чай и сахар где?…
1909

1 2 3