- Мисс Мегли сказала - иди допей чай! - Выполнив свою миссию, он
уселся между сестренкой и мной, по правую руку от меня. Я принялся
разглядывать его с большим интересом. Он был просто великолепен - в
коротких штанишках из коричневой шотландской шерсти, темно-синем джемпере
и белой рубашке с полосатым галстучком. Он тоже смотрел на меня вовсю
своими зелеными глазищами.
- Почему в кино люди целуются боком? - спросил он напористо.
- Боком? - повторил я. Эта проблема в детстве мучила и меня. Я
сказал, что, наверно, у актеров очень большие носы, вот они и не могут
целоваться прямо.
- Его зовут Чарлз, - сказала Эсме. - Чрезвычайно выдающийся интеллект
для своего возраста.
- А вот глаза у него безусловно зеленые. Верно, Чарлз?
Чарлз бросил на меня тусклый взгляд, какого заслуживает мой вопрос, и
стал, извиваясь, сползать со стула, пока не очутился под столом. Наверху
осталась только его голова: запрокинув ее, словно делал "мостик", он лег
затылком на сиденье стула.
- Они оранжевые, - процедил он, обращаясь к потолку. Потом поднял
угол скатерти и закрыл им свою красивую не-проницаемую рожицу.
- Иногда он очень выдающийся интеллект, а иногда не очень, - сказала
Эсме. - Чарлз, а ну-ка сядь!
Чарлз не шевельнулся. Казалось, он даже затаил дыхание.
- Он очень скучает по нашему отцу. Отец пал в бою в Северной Африке.
Я сказал, что мне очень жаль это слышать.
Эсме кивнула.
- Отец его обожал. - Она задумчиво стала покусывать заусеницу. - Он
очень похож на маму, я хочу сказать - Чарлз. А я - вылитый отец. - Она
снова стала покусывать заусеницу. - Мама была весьма страстная натура. Она
была экстраверт. А отец интроверт. Впрочем, подбор был удачный - если
судить поверхностно. Но, говоря вполне откровенно, отцу, конечно, нужна
была еще более интеллектуально выдающаяся спутница, чем мама. Он был
чрезвычайно одаренный гений.
Весь обратившись в слух, я ждал дальнейшей информации, но ее не
последовало. Я взглянул вниз, на Чарлза, - теперь он положил щеку на
сиденье стула. Заметив, что я смотрю на него, он закрыл глаза с самым
сонным ангельским видом, потом высунул язык - поразительно длинный - и
издал громкий неприличный звук, который у _м_е_н_я_ на родине послужил бы
славной наградой ротозею судье на бейсбольном матче. В кафе просто стены
затряслись.
- Прекрати, - сказала Эсме, на которую это явно не произвело
впечатления. - При нем один американец проделал такое в очереди за жареной
рыбой с картошкой, и теперь он тоже это устраивает, как только ему станет
скучно. Прекрати сейчас же, а то отправишься прямо к мисс Мегли.
Чарлз открыл глазищи в знак того, что угроза сестры дошла до него, но
в остальном не проявил беспокойства. Он снова закрыл глаза, продолжая
прижиматься щекой к сиденью стула.
Я заметил, что ему, пожалуй, следует приберечь этот трюк - я имел в
виду способ выражения чувств, принятый в Бронксе, - до той поры, когда он
станет носить титул. Если, конечно, у него тоже есть титул.
Эсме посмотрела на меня долгим изучающим взглядом, словно на объект
исследования.
- Такой юмор, как у вас, называется сдержанным, да? - сказала она, и
это прозвучало грустно. - Отец говорил, что у меня совсем нет чувства
юмора. Он говорил, я не приспособлена к жизни из-за того, что у меня нет
чувства юмора.
Продолжая наблюдать за ней, я закурил сигарету и сказала, что, когда
попадаешь в настоящую переделку, от чувства юмора, на мой взгляд, нет
никакого прока.
- А отец говорил, что есть.
Это было не возражение, а символ веры, и я поспешил перестроиться.
Кивнув в знак согласия, Я сказал, что отец ее, по-видимому, говорил это в
широком смысле слова, а я в узком (как это следовало понимать -
неизвестно).
- Чарлз скучает по нем невероятно, - сказала Эсме после короткой
паузы. - Он был невероятно симпатичный человек. И чрезвычайно красивый. Не
то чтоб внешность имела большое значение, но все-таки он был чрезвычайно
красивый. У его был ужасно пронзительный взгляд для человека с такой
им-мо-мент-но присущей добротой.
Я кивнул. Должно быть, сказал я, у отца ее был весьма необычный язык.
- Да, весьма, - сказала Эсме. - Он был архивист - любитель, конечно.
Тут я почувствовал настойчивый шлепок, вернее даже удар по плечу, с
той стороны, где находился Чарлз. Я повернулся к нему. Теперь он сидел на
стуле почти в нормальной позе, только ногу поджал.
- А что говорит одна стенка другой стенке? - нетерпеливо спросил он.
- Это такая загадка.
Я задумчиво поднял глаза к потолку и повторил вопрос вслух. Потом с
растерянным видом взглянул на Чарлза и сказал, что сдаюсь.
- Встретимся на углу! - выпалил он торжествующе.
Больше всех ответ развеселил самого Чарлза. Он чуть не задохнулся от
смеха. Эсме даже пришлось подойти к нему и похлопать его по спине, как во
время приступа кашля.
- Ну-ка, прекрати, - сказала она. Потом вернулась на свое место. - Он
всем задает одну и ту же загадку и каждый раз вот так закатывается. А
когда хохочет, у него течет слюна. Ну, довольно! Прекрати, пожалуйста.
- А кстати, это одна из лучших загадок, какие я слышал, - сказал я,
поглядывая на Чарлза, который очень медленно приходил в нормальное
состояние.
В ответ на мой комплимент он опять сполз со стула и до самых глаз
закрыл лицо углом скатерти. Потом взглянул на меня поверх скатерти - в
глазах его светились медленно угасавшее веселье и гордость человека,
знающего парочку стоящих загадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9