Когда-то он любил ее. Джоан знала это. Но знала и то, что он больше не мог оставаться с ней. Даже ради упоительного секса. Даже ради ее преданного, любящего сердца.
13
Посылка со множеством прелестных детских вещичек пришла из Англии, когда ветер с гор принес первое холодное дыхание осени. Сердце Джоан, охваченное отчаянием, немного оттаяло.
Это была посылка от ее матери и Саманты. И Джоан немедленно позвонила им. К телефону подошла мать Эрвина:
— Дорогая, я так рада, что ты чувствуешь себя лучше! Даже голос у тебя изменился! Ты казалась такой подавленной, когда мы разговаривали в последний раз. Я даже предложила Эрвину, когда он недавно приезжал сюда, чтобы мы с Карен приехали и немного подбодрили тебя. Должно быть, тебе так не хватает его! Честно говоря, я не понимаю, почему он не может поручить кому-нибудь все эти зарубежные поездки и переговоры.
— Спасибо за все, что вы с мамой мне прислали. Это меня очень порадовало, — сказала Джоан, и это действительно было правдой.
— И еще, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили, когда ты приезжала в начале лета? О том, что я своим воспитанием невольно испортила Тома? Так вот, я поговорила об этом с Эрвином. — Джоан почувствовала, что Саманта улыбается. — Знаешь, что он сказал? Что уже давно догадался обо всем, и это даже помогло ему в определенной ситуации. Не представляю, что он имел в виду. Так или иначе, я рада, что разговор наконец состоялся.
Положив трубку, Джоан с грустью подумала о том, что она знает, о чем идет речь. Эрвин поверил всему, что Джоан рассказала ему о зачатии ребенка, и убедился, что его никогда не считали хуже брата. Что у него никогда не было причин сомневаться в том, что для Джоан он всегда был лучшим из них двоих… и всегда будет.
До того как появился Барни, все еще могло измениться к лучшему. Эрвин вновь поверил в ее честность и убедился в искренности ее намерений, взвесив все факты, которые стали ему известны. Он поверил, что она действительно любит его.
Повторное появление Барни и сопутствующие ему обстоятельства были худшим из всего, что могло случиться с нею в жизни. И Джоан не оставалось ничего иного, как смириться с тем, что Эрвин уже никогда не изменит своего мнения о ней…
Но жизнь продолжалась, и вот сейчас Кар мен и Орландо помогали ей переоборудовать одну из спален, выходящую окнами на юг, в детскую. Джоан тщательно подбирала обои и драпировки, нужную мебель, даже плюшевых зверей. Когда все было готово, она решила устроить поездку в Ольян для них троих.
Супруги оценили приглашение по достоинству и явились одетые во все самое лучшее. Джоан вместе с Кармен уселись на заднее сиденье, что заставило экономку расхохотаться:
— Мы обе такие тяжелые, что того и гляди сломаем рессоры!
Орландо, с видом не менее гордым, чем у жены, уселся за руль и всю дорогу то и дело хватался за тормоз.
В городе они обошли все детские магазины и закупили полный комплект детского «придано го. После этого Джоан почувствовала, что валится с ног от усталости, и пригласила Кармен с Орландо на ланч. Она была очень удивлена, что ей вдруг по-настоящему захотелось есть и что она искренне радуется жизни.
А когда настали холодные ноябрьские вечера, Джоан с удовольствием просиживала целы ми вечерами перед камином, где горели поленья, которые нарубил Орландо.
Она предполагала, что, поскольку время родов приближалось, Эрвин вскоре должен был появиться и перевезти ее в Фару, где они поселятся в отеле недалеко от клиники. Если он так сказал, то так и сделает. Не имело значения, насколько это будет трудно для них обоих. Не имело значения, что его постоянное присутствие рядом с Джоан вновь усилит ужасную боль, которая начала уже понемногу утихать.
Эрвин приехал поздно ночью под проливным дождем. Джоан услышала, как он зовет ее по имени, и приказала своему сердцу не биться слишком сильно в бесплодной тоске о несбыточном.
Она тяжело поднялась с кресла, в котором сидела, глядя на танцующие в камине языки пламени и слушая вой ветра в каминной трубе, и плотнее запахнула длинный халат из теплой мягкой материи. Джоан уже давно перестала испытывать неловкость из-за того, как выглядит.
Ее руки были сложены на огромном пушечном ядре, которое раньше было животом. Ее ребенок — вот смысл всей ее жизни. Эрвин не имел к нему никакого отношения. Ей следовало всегда помнить об этом.
Когда он вошел в теплую, уютную комнату, тяжелые темные шторы на окнах избавляли зрелища бушующей непогоды, Джоан шагнула ему навстречу и спокойно произнесла:
— Думаю, тебе лучше уехать обратно, пока юга не размыло окончательно.
После того как Эрвин вернул ей деньги, отнятые у Барни, он еще несколько раз приезжал сюда, никогда не оставался ночевать. Джоан сомневалась, что он согласился бы провести здесь ночь, даже если бы она попросила его об этом.
— В такую погоду в горах могут быть камнепад, а дорога, идущая вниз, в деревню, превратилась в реку. — Эрвин выглядел крайне усталым, и взгляд его был едва ли не растерянным.
Но Джоан решила, что не должна проявлять сочувствия.
— У тебя нет никаких причин оставаться здесь, — сказала она.
— Нет, есть! — возразил Эрвин таким тоном, что все уже было решено.
Он шагнул в комнату, стащил с себя потемневшую от дождя замшевую куртку и швырнул на пол. Черный кашемировый свитер промок и прилипал к его широким плечам. Эрвин окинул Джоан взглядом, в котором выражались те эмоции, которых ей так не хватало в последнее время.
— Во-первых, — он подошел ближе к ней, — не должна оставаться здесь одна в такую погоду. Во-вторых, — теперь Эрвин стоял так близко к не, что мог дотронуться до нее, если бы захотел, — я должен быть здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48