Наверное, Лео выключил лампу у кровати, когда вошел, раздраженно подумала она.
Брук приподнялась, чтобы посмотреть на светящиеся цифры часов. Двадцать минут двенадцатого. Не так уж и поздно, решила она. При обычных обстоятельствах я бы ничего не заподозрила. Превозмогая сильную боль в сердце, Брук снова легла, лицом к стене, свернувшись калачиком, радуясь, что надела скромную длинную ночную сорочку.
Лео любил коротенькие рубашечки из черного шелка, едва прикрывавшие ягодицы. Конечно, у той, что сейчас оказалась на ней, были очень глубокий вырез и тоненькие лямочки на плечах. Но для Лео главным была длина.
Притворюсь спящей, сказала себе Брук. Тогда не придется ничего говорить и жалеть о какой-нибудь глупости поутру.
Если бы Лео не плескался в душе так долго, она непременно выполнила бы задуманное. Но прошло десять минут, затем пятнадцать, а вода все журчала, пробуждая ревность в сердце.
Он пытается смыть с себя ее запах, этот противный, тяжелый, мускусный аромат ее духов, сокрушалась она.
Пролетело еще пять минут, и наступила тишина. Брук перевернулась на другой бок, лицом к выходу из ванной, ожидая, что Лео сейчас выйдет.
Дверь открылась, он выскользнул из-за нее, стараясь не шуметь, и погасил свет в ванной.
Брук не могла отвести глаза от его великолепной фигуры. Обнаженный, он производил сильное впечатление. Ей никогда не приходилось видеть никого красивее.
Увидев его впервые раздетым, Брук была ошеломлена. Она и сейчас не могла справиться с восхищением.
По мере того как едва различимый силуэт мужа приближался к кровати, ее сердце билось все чаще. Лео поднял покрывало и скользнул под него, обжигая ее близостью своего обнаженного тела.
Его холодное спокойствие разозлило Брук. Когда он повернулся к ней спиной, она почувствовала, что готова убить его.
Женщина лежала, смотрела в потолок и придумывала жестокие способы наказания за мужнину измену. Гильотина – слишком быстро и слишком гуманно, рассуждала она. Расстрел тоже не подходит. Нет. Он должен страдать так же, как и я. Пусть он пройдет… через ад.
Повесить, четвертовать и сжечь на костре – вот чего он достоин. Как во времена инквизиции. Но сначала хорошо бы посадить его на пару лет в какую-нибудь сырую, холодную тюрьму, в одиночную камеру, где его единственными собеседниками стали бы тараканы и крысы!
Но эти мысли не принесли ей облегчения. И разыгравшаяся ревность уступила место твердому решению узнать наверняка, как далеко зашел Лео: сколько раз он изменил ей за прошедший день.
Его тело скажет гораздо больше, чем машина на стоянке у дома Франчески, безжалостно по отношению к самой себе рассуждала Брук.
Он вздрогнул, когда жена положила ему руку на талию, потом опустила ниже. Лео лег на спину, повернув к ней лицо.
Ее кисть остановилась на его животе. Ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди – то ли от страха, то ли от возбуждения.
– Я думал, ты спишь, – произнес он голосом столь же холодным, как его кожа.
– Я спала. – Брук, постепенно привыкая к темноте, начала различать его лицо. Лунный свет струился сквозь легкие занавески на наборный паркет.
Лео смотрел на жену в недоумении.
– Я старался не шуметь, – попытался защититься он.
– Почему?
– Мама сказала, что ты весь день мучилась от мигрени, потом приняла таблетки и легла спать.
– Все верно. София дала мне лекарство. У нее доброе сердце.
– Да.
На мгновенье в спальне повисло тягостное молчание. Брук поняла, что мужество оставляет ее.
– Ты сегодня поздно, Лео…
– Да, знаю. Прости. У Лоренцо там полный бардак. Я хочу навести порядок до нашего отъезда. Дел еще много, а времени мало – нужно успеть до пятницы. Сегодня работать было невозможно. Постоянно отвлекали. Наверное, завтра придется задержаться еще дольше.
– Понятно, – ответила она, и комната снова погрузилась в тишину.
– У тебя ведь не бывает мигреней, – наконец сказал Лео. – Что случилось? Отчего у тебя заболела голова?
От мысли о том, что ты изменяешь мне с Франческой, чуть не бросила ему в лицо Брук. Что ты лежал в ее объятьях несколько часов назад.
Горечь обиды придала ей сил и решимости выяснить все до конца. Раз и навсегда.
– Мне уже гораздо лучше, – пробормотала она и стала гладить рукой его живот.
– Я вижу, – выдохнул он.
Поняв, что он не остановит ее, она опустила слегка дрожащую кисть ниже, пока не достигла цели.
Но никакой реакции со стороны Лео не последовало, и это очень удивило Брук. Такое с ним случилось впервые!
Брук почувствовала, что ее накрывает волна эмоций: беспокойство, обида, отчаянье. Как он мог предать меня?! – недоумевала она. Как мог обманывать?
А Франческа! Бесстыжая тварь! Не успела похоронить мужа, как уже оказалась в постели с его братом! Ни стыда ни совести.
Мысль поквитаться с ними обоими сменилась желанием заставить мужа ответить, желанием доказать, что она знает его лучше, чем любая женщина, пусть даже очень искусная в ласках, и может подарить ему наслаждение, которое он не получит ни с кем другим. Франческе никогда не сравниться с ней. Ни в чем.
Брук снова начала ласкать мужа. В стоне Лео послышался протест, но она упрямо проигнорировала это, используя свое знание его тела, чтобы возбудить. Ведь когда-то он сам учил ее всем хитростям интимных удовольствий, показав, что все ее предыдущие кавалеры были просто невеждами в данном вопросе. Две недели ночь за ночью она постигала любовную науку и достигла больших высот.
Но сейчас его плоть не отвечала на ее прикосновения, что– само по себе говорило о многом. Обычно пылкий и ненасытный, Лео сейчас был абсолютно бесстрастным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42