– Я не могу обращаться к вам по имени. «Леди Рэбэкка» чересчур громоздко, и зная, что вы предпочли бы «Бэкка», именно так я обращаюсь к вам в мыслях. «Миледи» – слишком безлико, а обстоятельства, при которых мы познакомились, формальными не назовешь. Как по мне, то спасение жизни как нельзя более располагает к близости. Пусть наградой за это мне послужит ваша снисходительность. Уже то, что я произношу это на своем языке, а не на вашем, должно помочь вам побороть смущение. Мне же это дает возможность быть собой – говорить то, что я хочу, а не то, что предписывают ваши правила. Ваше общество весьма лицемерно в словах и помыслах. Мы, шведы, гораздо более раскованны, чем англичане.– Очень хорошо. Но раз так, то, наверное, можно… – сказала Бэкка устало. Много шума из ничего. Все равно у нее нет шансов его переспорить. Говорить комплименты было для него также естественно, как дышать. Что бы она ни говорила, он все равно будет называть ее по-своему. Но все же она решила объясниться, хотя он наверняка и так знал, чем вызвана ее просьба.– Я просто не хочу давать вам надежду, принимая ухаживания, которые в определенный момент могут приобрести сомнительный характер, – пояснила она.– Что вы, mittkostbart, я совершенно не нуждаюсь в том, чтобы мне давали надежду, – рассмеялся он. – Вы драгоценное создание, чьи шарм и грация меня пленили и вдохновляют!Сердце Бэкки учащенно забилось. Сам комплимент был утонченным и любезным, но хрипловатый баритон придавал ему тайный смысл. Она не знала, куда деть глаза от смущения. Устрицы на тарелке были ее спасением, поэтому она немедленно принялась ковырять их вилкой.– Но я знаю меру, – словно в ответ на ее мысли, внезапно произнес он. Этот мужчина определенно был волшебником! – Поэтому, пока вы у меня в гостях, воспринимайте все, что я говорю или делаю, как почтительное восхищение… восхищение бестактного иностранца, который привык говорить правду, но скорее проглотит язык, чем скажет что-то обидное.Бэкка кивнула, соглашаясь. Как интересно! Оказывается, он заметил, что она предпочитает сокращенную форму своего имени – после того как оно случайно сорвалось с ее языка при знакомстве. Надо же, и в самом деле бестактный! Но в своей бестактности он был более корректен, чем любой представитель высшего общества, который лез из кожи вон, стремясь блеснуть своими манерами. Она никогда раньше не встречала столь непосредственного и безыскусного человека. Он был честен до мозга костей, но она не могла избавиться от ощущения, что это лишь маска, под которой скрывается что-то, не сочетающееся со всем остальным.Остаток ужина прошел в тишине. Никто не проронил ни слова, до тех пор пока Олаф не убрал со стола и не подал желе со сливками, коблер' Коктейль из вина, рома или виски с сахаром, мятой, лимоном или апельсином и льдом.

и десертное вино. При виде графина, из которого лакей хотел наполнить ее бокал, Бэкка отказалась от угощения наотрез.– Спасибо, – сказала она. – Я не люблю… спиртные напитки. Они на меня плохо действуют. Я лучше съем немного десерта.Клаус наклонил голову, на лице его была написана досада.– О mittkostbart ! – воскликнул он. – Не выпить с хозяином дома? Вы снова меня задели.Он кивнул Олафу, и тот наполнил его бокал содержимым графина.– Это остатки майского вина, которое я привез из дома и храню на случай приезда в Линдегрен Холл особых гостей. Вино уже откупорено, и его нужно выпить, иначе оно испортится. Неужели оно пропадет зря? Всего глоток… Такого вы нигде больше не попробуете. – Он поднял свой бокал. – Вам нечего бояться. Ведь я пью то же, что и вы.Бэкка наблюдала, как он смакует вино. Олаф стоял около нее с графином наготове. Пожалуй, этого делать не стоило, особенно после происшествия с настойкой, но от глотка ничего не случится… И зачем лишние сложности? Пусть ужин пройдет в спокойной обстановке. К тому же Клаус выглядел таким несчастным! Она кивнула лакею, он наполнил ее бокал и вернулся на свое место у буфета.Бэкка разглядывала бокал. У вина был красноватый оттенок. При свете свечей оно напоминало водопад, который лучи заходящего солнца окрасили в такой же цвет. Она поднесла бокал к губам. Насыщенный букет ароматов ударил в нос прежде, чем она успела сделать глоток. У вина был сладковатый ореховый привкус, который оставил во рту приятное жжение. Она не могла удержаться от одобрительного возгласа.– Вот видите, – сказал Клаус, делая глоток из своего бокала. – Разве оно не божественно?– Оно довольно приятно на вкус, милорд, – не могла не согласиться Бэкка.Клаус подал сигнал Олафу, чтобы тот заново наполнил его бокал. Бэкка тоже позволила наполнить свой, но лишь наполовину. Бокалы «кордиал» очень малы. Что страшного может произойти? Заставив ее выпить, Клаус вроде бы успокоился, но все равно не отрывал от нее взгляда. Она легко осушила бокал. У вина было приятное цветочное послевкусие, но что рождало его, она определить так и не смогла.– Примула, – сказал он.– Милорд?– Помимо обычных фруктов, в частности ягод брусники, сюда добавляется еще и примула. Именно она придает ему такой вкус.– Я никогда не слышала, чтобы примулу добавляли в вино.– В Швеции такое встречается довольно часто, – сказал Клаус. – Примула придает вину пикантный вкус, который разбавляет сладость фруктов. Это вино делают по старинным секретным рецептам.Бэкка откашлялась. Внутри росло странное тепло. Он тем временем рассказывал о виноделии в Швеции, голос его звучал глухо, как из колодца. Какие-то странные голоса вторили ему, из-за чего слова выходили неразборчивыми.– …Глинтвейн – излюбленное лекарство в зимнюю пору, – рассказывал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101