И хотя его лицо оставалось бесстрастным, мысленно он подсмеивался над тем, как небеса распорядились его судьбой.В Атланте он оказался потому, что хотел вернуть долг Киллиану. И Силк, и Киллиану, и ему самому угрожала опасность. Но они выстояли. Куин вспомнил, как вокруг них суетились полицейские, Киллиан прижимал к себе Силк, а он нагнулся, чтобы подобрать содержимое ее сумочки, рассыпавшееся по полу, и замер: С фотоснимка, упавшего в темную лужу высыхающего машинного масла, на него смотрело лицо Каприс. Он секунду стоял, глядя на него, не в силах поверить тому, что наконец произошло. Силк дала ему первую подсказку, упомянув, что у нее есть сводная сестра. Следующим свидетельством оказалось желание, охватившее его тело, которым он владел слишком хорошо, чтобы не понять, насколько сильным должно было быть чувство, нарушившее его обычное самообладание. Сумочку он вернул Силк, но фотографию Каприс оставил себе.Свадьба стала удобным поводом встретиться с нею.Фотография не солгала, но действительность была гораздо лучше. Каприс оказалась высокой — в туфлях на каблуках в ней было почти шесть футов роста. Она держалась с царственным достоинством, высоко подняв голову, взгляд зеленых глаз был прямым и открытым. А вот голос у нее оказался отнюдь не величественным, хоть она и пыталась сделать его таким. У нее была привычка не договаривать концы слов в бесполезной попытке скрыть природную глубину и мелодичность своей речи. В голосе слышалось легкое пришепетывание — словно она приглашала слушающего подойти поближе. Насколько он мог судить, ей самой это свойство совсем не нравилось. Каждый раз, когда в ее речи пробивался интимный призвук, она чуть хмурилась и поспешно исправлялась. Эта леди определенно была полна противоречий, решил Куин, продолжая наблюдать за ней. Вдруг она повернула голову и сузила глаза. Он ждал, удивляясь, насколько сильное влечение пробудило в нем столь обыденное выражение лица. Обычно, когда он хотел чего-нибудь добиться, его терпение не знало границ. Но эта женщина, которую он желал так, как никогда и ничего еще не желал, серьезно испытывала его терпение своими взглядами искоса, служившими вызовом, несмотря на то, что она совершенно явно хотела прямо противоположного.Каприс не отводила взгляда, решив, что на этот раз добьется, чтобы первым отвернулся он. Чуть покачивая бокал с вином, она заметила перемену в его взгляде, переставшем быть просто пристальным. В глубинах серебристых глаз появилось новое выражение. Ее нетерпеливо-беспокойные движения вдруг затихли: взгляд, сказавший ей «Вот я тебя и поймал», заставил ее застыть неподвижно. Никому не удавалось тронуть ее так, как это сделал он, — одним только взглядом. Он слишком сильно на нее действовал, и ей это вовсе не нравилось. Каприс знала его имя. Рэндал Куинлен. Даже это было слишком. У него все было слишком. Он был слишком высоким — по крайней мере на шесть дюймов выше шести футов. Слишком тихим. Он почти не говорил, но все время наблюдал. Слишком настороженным. Эти светлые глаза замечали все разговоры и перемены вокруг. Слишком выдержанным. Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего выражения лица, ни одной пустой улыбки ради приличий.Каприс с трудом сглотнула. Оказавшись жертвой собственного решения не показывать слабости, она не могла отвести взгляд. Звуки веселья вдруг куда-то ушли. Мир, в котором вдруг остался лишь он один, измерялся теперь каждым его вдохом, каждой волной отклика, медленно наполнявшей ее существо, как капли дождя наполняют высушенную солнцем землю. Запах его тела задержался в ее памяти: терпкий, экзотический, дорогой. Его тепло, которое она ощутила в момент единственного прикосновения, осталось на ее коже, словно невидимое клеймо, напоминающее ей о том, что они соприкоснулись, плоть к плоти. Первобытность. Вот подходящее слово для того, что произошло. Первобытным было все. Ее реакция. Желание. Этот человек. Она сама.Она невольно широко раскрыла глаза. Не в ее характере проявлять эмоции, будь они примитивными или любыми другими. Прошлое научило ее смирять свои реакции, желания, поступки. Она переделала себя, стала уверенной и спокойной, привыкла всегда вести себя правильно, управлять своим будущим. Никакое чувство, пусть даже самое неожиданное, в конце концов не играет никакой роли. В глазах Каприс сверкнула решимость, и она вызывающе вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. Это действовало беспроигрышно.До сегодняшнего дня. В его взгляде промелькнуло восхищение, поразившее ее. Большинство мужчин, да что там, все мужчины, вызвавшие ее неудовольствие, скисали от такого взгляда. Неожиданно стены, которыми она окружила себя за эти годы, из кирпичных превратились в бумажные. Ее подхватили легкие крылья давно забытой слабости, обладавшей страшной разрушительной силой. В мягком свете ресторанных ламп стало заметно, как побледнело ее лицо. Смех и голоса окружающих царапали ее, словно выпущенные когти. Каприс подняла голову еще выше, выражая непокорность, не скрывая страх, но делая его не таким постыдным. Он приподнял брови, и это легкое движение подчеркнуло его странные серебристые глаза. Это был знак уважения! Он чуть заметно приподнял бокал, приветствуя ее и брошенный ею вызов.Каприс ответила таким же жестом, изумляясь тому, с какой легкостью она понимает его, не обменявшись с ним ни единым словом. Ее страх все увеличивался — страх, посеянный этим человеком, которого Киллиан, ее новый родственник, называл своим другом и которого одна лишь Силк могла заставить улыбаться. Каприс наблюдала за тем, как его губы ласкают хрусталь бокала, а глаза продолжали неотрывно наблюдать за нею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61