Беседы с Дженни вошли у Ройс в привычку. Разумеется, говорить с ней значило говорить с собой, но Дженни была такой разумной, что Ройс казалось, что она понимает каждое ее слово. О лучшей слушательнице нельзя было мечтать.
– Наверное, мне грех жаловаться. Подумать только, чего ни пережил Митч! Вряд ли у него была хоть одна любящая душа. Сомневаюсь, что он знает, как поступить, если кто-то его полюбит. – Она потрепала Дженни за шелковистое ухо. – Ты – исключение. От тебя он без ума.
Митч ежевечерне расчесывал Дженни и не отпускал от себя все время, пока находился дома. Митч любил животных. Он терпел даже безобразника Оливера и подкармливал его, нарушая диету, чтобы кот не разбрасывал по кухне свой песок. При благоприятных обстоятельствах из Митча мог бы получиться толк.
Что за мечты? Ройс одернула себя. Забудь о Митче. Ни о какой любви с ним не может быть речи.
Она оперлась спиной о дерево и стала любоваться яхтами, скользящими по глади залива. Белоснежные паруса смотрелись завораживающе на темно-синей воде, на фоне бледно-голубого неба. Наслаждайся красотой, пока есть такая возможность. Вид из тюремного окошка будет не таким веселым.
Она провела рукой по надгробному камню на отцовской могиле. Камень был горячим от солнца. Она смотрела на рябь на темно-синей воде, но вместо этого видела отца в утро смерти. Ей чудилось, что отцовская рука по-прежнему обнимает ее за плечи, слышался его голос, сказавший в тот роковой день: «Я поднимусь к себе в кабинет. – Он поцеловал ее и не отрывался от ее щеки дольше обычного. – Знай, я люблю тебя. Ты никогда не останешься одна».
Она не сумела отреагировать на эти странные слова, потому что ее мысли были заняты Митчеллом Дюраном. Накануне он отвел на предварительных слушаниях отцовского адвоката. Суд постановил передать дело отца в суд.
Она никогда не забудет, как выглядел в ту минуту отец. Он ничего не сказал, но она догадывалась, о чем он думает: «И это – тот, ради кого ты вернулась раньше времени? Тот, кого ты считала добрым и участливым?» Она сожалела, что встретилась с Митчем и что рассказала об этой встрече отцу.
Отец вышел из кухни, опустив плечи; а ведь ему была обычно свойственна горделивая осанка! Она хотела было последовать за ним, но потом решила позволить поразмыслить в одиночестве. Она собиралась настоять, чтобы он нанял хорошего адвоката и не сдавался, но он был слишком обескуражен, чтобы разговаривать на эту тему. После смерти матери отец впал в уныние и твердил, что утратил волю к жизни. При этих его словах у Ройс разрывалось сердце, в глазах появлялись слезы. Она любила его больше, чем кого бы то ни было в целом свете, но ее усилий было мало, чтобы его переубедить. Раньше источником сил и вдохновения была для него ее мать, но теперь ее не стало…
Ройс сомневалась, что в ее жизни будет человек, способный любить ее так же сильно, как отец.
Она кормила Рэббита Е. Ли, когда на втором этаже прогремел выстрел. Ли выронил морковку и уставился на окошко. Ройс и Ли не нужно было объяснений: оба поняли, что папа застрелился.
Поднявшись в кабинет, Ройс накрыла тело отца покрывалом с кровати, а потом взяла со стола конверт со своим именем. Там были две записки – одна для нее, другая для Уолли, и фотография. Она никогда не видела этот снимок матери, но сразу узнала выражение на ее лице: мать улыбалась в объектив, ее глаза горели любовью. Видимо, фотоаппарат был в руках у отца. Сзади было подписано изящным материнским почерком: «Ты – весь мой мир».
Ройс смотрела на фотографию, и ей казалось, что отец стоит рядом. Его душа пока не отлетела, она еще могла с ним говорить.
«Ты не мог без нее жить, да, папа?»
Ей почудилось, что он ответил:
«Нет. Ее любовь была для меня самым дорогим достоянием».
Ройс медленно развернула записку. Чувство, что отец рядом, что он любит ее и руководит ею, не оставляло ее. Скоро его душа успокоится в ином, лучшем мире, но пока…
«Дорогая Ройс!
Прошу, постарайся меня понять. Без твоей матери я не выдержу суда. Без Софии я уже наполовину не человек. Когда она умерла, я тоже умер. Я представил себе дальнейший жизненный путь, и что же я увидел? Глубокое, нестерпимое одиночество.
Мне жаль расставаться с тобой, грустно, что нам не суждено быть вместе. О, как я мечтал провести тебя к алтарю, поднимать тосты на твоей свадьбе, взять на руки внука…
Кое-чего я уже не увижу, но мне дороги воспоминания о тебе. Я помню, как ты начинала ходить, как семенила и кричала: «Папа, папа!» Я никогда не забуду рождественское представление, в котором ты, стоя в третьем ряду, исполняла роль эльфа. Мне потом всю ночь снилось, как ты машешь мне рукой.
Но больше всего мне запомнилось, как ты выглядела на своем первом школьном балу. Тогда я понял, что настанет момент, когда мне придется уступить тебя другому мужчине. В один прекрасный день ты перестанешь быть папиной дочкой. Я возненавидел этого мужчину, хотя мне так и не довелось с ним повстречаться.
Но здесь речь не о тебе, а обо мне. Дорогая, продолжай жить. У тебя остается Уолли и карьера. Наступит день, когда перед тобой предстанет особенный человек, которого ты полюбишь так, как я полюбил твою мать.
Помни, наша духовная связь никогда не прервется. Я останусь в наших любимых цветах, в летнем небе, в песне малиновки, каждую весну прилетающей к нам в сад. Ищи меня в том, что мы вместе любили, ищи меня в своем сердце. Тогда ты никогда не останешься в одиночестве.
Прости меня. Я люблю тебя, но не могу жить дальше без твоей матери. Когда-нибудь, когда ты встретишь своего суженого, ты поймешь, каково мне. Этот человек станет такой неотъемлемой частью тебя, что ты не сможешь представить себе, как можно существовать без него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132