Постепенно Зигфрид Маак изменил свое первое впечатление о Хамильтоне как о профессиональном убийце - именно так тот был охарактеризован в картотеке. Возможно, поэтому он немного нервничал, передавая снаряжение, за которое Хамильтон должен отчитаться, прежде чем они расстанутся завтра утром. Все эти чуждые ему предметы в своей жестокой конкретности были неприятным, но очевидным напоминанием о том, что борьба с терроризмом - это не только анализ, систематизация фактов, не только интеллектуальная деятельность, в чем, собственно, состояла работа Зигфрида Маака и его шефа.
Когда Хамильтон вернулся с вечерней тренировки, после погружения и занятий под водой, он разбирал теоретические вопросы с той же простотой, как если бы они оба работали на компьютере, анализировали рапорт или проводили лабораторные исследования.
Хамильтон, насвистывая, выложил в ряд три вида огнестрельного оружия, которое он достал из зеленого, похожего на военный, рюкзака Маака. Это были настоящие револьвер и пистолет и автоматическая винтовка, предназначенные для налета на банк. Он быстро осмотрел ружейные патроны, а затем коробку с патронами для револьвера - там их было ровно пятьдесят штук, как раз столько, сколько нужно. Внимательно проверил он и сам револьвер, потом одобрительно кивнул. А вот снаряжение к пистолету ему не понравилось. Из маркировки на коробке и на самих патронах было ясно, что они взяты с военного или полицейского склада. Перевернув вверх дном коробку, Хамильтон вытряхнул патроны и быстрыми резкими движениями зарядил основной и запасной магазины пистолета. Затем тщательно вытер руки. Оставшиеся двадцать патронов собрал в маленький пластиковый пакет, завязал его и быстро бросил в свою сумку. Дошла очередь и до коробки, которую он смял и бросил в корзину для бумаг в дальнем углу комнаты, конечно же не промахнувшись. Мысленно Карл сделал по одному выстрелу из всех трех видов оружия и лишь после этого ловко его упаковал. Как того требовали правила, он расписался за оружие и вырвал одну квитанцию для себя, положив ее в конверт, чтобы отослать в свой стокгольмский банк.
Деньги, десять тысяч марок новенькими бумажками в пачках, выглядели так, будто они только что из банка. Расписка за них проделала тот же путь, что и предыдущая, за оружие.
Затем они разделили багаж Карла на две части: одна будет уложена в зеленый рюкзак, другая должна остаться в его собственной дорожной сумке. Ее Зигфрид Маак - под расписку, разумеется, - возьмет с собой и спрячет до того момента, когда операция будет считаться законченной. В сумке остались его кредитная карточка, удостоверение личности шведской службы безопасности и часть его элегантной, но пока ненужной одежды, взамен которой он купит все необходимое в Гамбурге. Они не сразу решили, в какую сумку положить кинжал из переливающейся голубой стали и нож с цветной пластмассовой ручкой, потом положили их в рюкзак.
Все было улажено, кроме одной весьма замысловатой формальности. Карл пожелал получить счет в швейцарском банке, безразлично, в каком именно, но с вложенной суммой в десять швейцарских франков. Счет он мог бы использовать для прикрытия, полагая, что это не будет проблематично и сумма в десять швейцарских франков немцам вполне по карману. Но здесь все же была одна сложность: Карл настаивал, чтобы номер счета был известен только ему одному. Швейцарский банк, размер вклада - вначале все это было непонятно начальству Зигфрида Маака, даже сама затея вызывала серьезные возражения. Но в конце концов все было улажено. Карл открыл конверт, взял бумагу, чтобы написать номер счета, который он тут же придумал: год, месяц и день рождения Тесси О'Коннор, затем те же четыре свои собственные цифры, к полученному числу он прибавил единицу - старая уловка КГБ. Запечатав конверт, Карл положил его поверх первого, который следовало отправить в сейф в Стокгольме. Затем защелкнул блестящий замок на зеленом рюкзаке, закрыл дорожную сумку и поставил их на пол, где уже стояли два металлических чемоданчика Зигфрида Маака с материалами о терроризме, помеченными грифом "секретно". Итак, все было готово.
Их рабочая комната, и так-то выглядевшая по-спартански, внезапно опустела и стала похожа на тюремную камеру. Люминесцентная лампа на потолке, черные прямоугольники окон с полосками дождя, желтоватые стены без каких-либо украшений, зеленая поверхность стола, как будто предназначенного для игры в пинг-понг, складные скрипящие стулья.
Когда Карл наконец оставил свои сумки и вернулся к тому месту у стола, где он сидел час за часом в течение оказавшейся невероятно длинной недели, он встретился взглядом с Зигфридом Мааком и им обоим тишина и одиночество в комнате показались вдруг смешными. Почти одновременно они ударили друг друга по рукам и расхохотались.
Тут Зигфрид Маак поднялся и с ироничной торжественностью, как бы подчеркивая важность момента, произнес небольшую речь.
- Глубокоуважаемый господин граф, - начал он с обращения, которое, возможно, по-немецки звучало более комично, чем по-шведски, - мы завершаем наше знакомство. В дальнейшем мы будем общаться только через камеру хранения, как мы условились, в здании Центрального вокзала в Гамбурге. Краткое время, отведенное для практической и теоретической подготовки нашей совместной операции, не дает, конечно, возможности проявить настоящее гостеприимство. Я позволю себе предложить кое-что... это, конечно, далеко выходит за служебные рамки. Но из того, что может предложить Германия, это, быть может, лучшее...
Тут он сделал паузу в своей шутливой речи, подошел к двери и взял стоявшую рядом сумку-термос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112