Смотрим друг на друга в от­чаянии – только летучая мышь могла бы спуститься в эту бездну.
Березка бросает вниз свой факел. Огонек становится все меньше и меньше и пропадает совсем, но мы так и не слышим звука падения.
– Ничего не поделаешь… – шепчу я.
– Пожалуйста, оставь меня на минутку, – говорит мне подружка и садится на краю пропасти, обхватив голову руками.
Сколько времени она сидит не шелохнувшись?
Сам не знаю, знаю только, что замерз, сильно за­мерз – из проклятого кратера ужасно сквозит, прямо мороз по коже.
Вдруг Березка поднимается.
– Я видела… – шепчет она.
– Что ты видела?
– Лизунчика. Он там, на дне, но отсюда нам не про­браться. Нужно выйти и спуститься к реке…
– Одного не понимаю: как он туда попал…
Мы молча проходим все гроты и покидаем зимнее стойбище.
Холодная выдалась ночь. Мы спускаемся по обледе­нелой, скользкой тропинке. К счастью, полная луна освещает путь.
На берегу Березка останавливается, закрывает глаза и подходит к скалам. Кажется, она нашла то, что иска­ла. Раздвигает кусты, зовет меня:
– Вход здесь.
– Вход? – возмущаюсь я. – Да здесь барсуку не пробраться…
Но она уже пролезла в отверстие. Я бреду на ощупь следом за ней. Если коридор еще сузится, нам будет не повернуться. Мы все идем вперед. Я ободрал спину, плечи болят… но вот голос Березки:
– Иди сюда, здесь просторнее.
Снова ощущаю противный холодный ветер, тот са­мый, что дул наверху, у края пропасти.
Потом – грот за гротом, галерея за галереей… Из предосторожности беру пример с Умника и каждый раз, как мы поворачиваем, ставлю на стене знак уголь­ком; и все же с тревогой смотрю на наши факелы, ко­торые вот-вот догорят.
Наконец, когда мы почти потеряли надежду, из тем­ноты раздается слабое тявканье.
– Лизунчик! – кричит Березка.
Вот она возвращается с Лизунчиком на руках, глаза сияют от счастья.
– Где ты прятался, негодник?
Щенок сам не свой от радости. Он прыгает вокруг нас, скачет, кувыркается, бросается на нас с громким лаем – ни секунды не стоит на месте. Березка убегает от него, потом резко останавливается, пытается пой­мать, но тщетно.
Я дергаю ее за шубу:
– Пошли скорее, иначе останемся в темноте.
Березка мрачнеет:
– Где же теперь мы спрячем это сокровище? Теперь все стойбище будет следить за нами.
– А… если оставить его в лесу? – предлагаю я.
– Ты с ума сошел? Такой малыш не доживет и до утра…
Березка призывает Луну:
– Мать ледниковых людей, помоги нам…
По серебряному диску проплывают облачка, Теперь Луна похожа на забавную круглую рожицу.
– Дядюшка Пенек! – кричит Березка. – Он не та­кой, как все. Он – Человек Историй! Может быть, он поможет нам спасти Лизунчика…
– Да. И он живет в пещере Ветра, на отшибе. Пошли.
Уже почти рассвело, а мы все еще сидим в пещере дядюшки Пенька.
Я только что закончил рассказывать ему замечатель­ную историю, в которой двое детишек, преодолевая не­вероятные трудности, спасают волчонка. Они защитили звереныша от злобы людей, извлекли из пропасти, ко­торая едва его не поглотила. Но теперь щенок снова в опасности, и они не знают, что делать.
– Красивая история, – замечает дядюшка Пенек, – но я не смогу рассказывать ее, пока не узнаю конца.
– Конец зависит только от тебя, дядюшка Пенек, – намекает Березка.
Человек Историй улыбается, гладит ее по голове.
– Я понял, понял, – кивает он. – Ведите своего вол­чонка. Я о нем позабочусь. Думаю, история закончится хорошо.
УГОЛЕК-ХУДОЖНИК

Холодная зима, уходя, еще бьет хвостом, но в возду­хе ощущается близость весны.
Теплые ветры прилетают в нашу долину и приносят запахи далеких стран.
Мы бы веселились, ни о чем не думая, если бы де­душка Пузан не долбил беспрерывно:
– Ребята, приближаются Великие Игры. Вы знаете, как важно для племени хорошо показать себя в таких состязаниях. Но вот уже много весен побеждают Се­верные Буйволы. Что же мы, Грустные Медведи, со­всем расклеились?
В самом деле, Весенние Игры для ледниковых лю­дей – важное событие, которого все ждут: друзья, жи­вущие на расстоянии многих лун, встречаются вновь, обмениваются новостями об охоте и рыбной ловле, хо­ром поют у костра.
Да, для взрослых эти Игры – событие важное, но для нас, детей, оно еще важнее: именно мы выступаем на со­стязаниях, показывая свою силу и ловкость. В таких об­стоятельствах все стойбище поддерживает своих малы­шей: их заставляют готовиться как следует, заботятся о самых многообещающих вроде Молнии; стараются при­ободрить тех, у кого есть трудности, таких как Кротик.
Дедушка Пузан еще не сообщил нам, кто в каких со­ревнованиях участвует. Пока иод руководством дядень­ки Бобра мы занимаемся базовой подготовкой.
Все больше болельщиков приходит на тренировки. Особенно Старейшины и мамаши не пропускают ни единой: первые просто не знают, как убить день, а вто­рые болеют за своих чад, уже видя их победителями.
Состязания приближаются, и стойбище волнуется все больше и больше.
Полная Луна то и дело заклинает Тотем-Луну:
Мать-Луна, о Мать-Луна,
Так победа нам нужна!
Не оставь своих ты чад,
Своих Грустных Медвежат!
Тетушка Бурундучиха начинает готовить энергетиче­ские настойки и витаминные отвары и не отстает, пока не выпьешь все до дна.
Мама Тигра шагу не дает ступить, все пичкает и пичкает, будто я детеныш буйвола.
– Покушай бизоньей печеночки. Она укрепляет мус­кулы…
– Попробуй эти оленьи ребрышки. Полезно для кос­тей…
– Ешь хорошенько, сынок, ты такой худенький, где тебе поднять Каменюку…
– Мама, – отвечаю я, потеряв терпение, – сколько раз говорить тебе, что я в этом состязании не участ­вую?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33