– Что ж тогда делать? – спросил он растерянно.
Она слегка развела руками.
– Тогда только ждать. Вот телефон, позвоните кому нужно. Сначала позвоните 01.
Он снял было трубку и вдруг положил опять.
– Ах, в какую историю вы меня запутали, – сказал он с горечью, – ах, в какую.
Она слегка развела руками.
Он позвонил директору домой. Ему сказали, что Степан Митрофанович еще не приходил. Позвонил в кабинет директора – к телефону никто не подошел. Позвонил в бухгалтерию – ему ответили, что директор был, но его только что куда-то вызвали. Позвонил электромонтеру Петьке – на месте его не оказалось. Оставалась, следовательно, одна Клара – и та, вероятно, уже ушла.
«Да, уж если не повезет, так не повезет», – подумал Зыбин. С минуту он просидел так, опустив глаза на крышку стола, а потом вздохнул и взглянул на лейтенанта Аникееву.
– Если уж не повезет… – сказал он ей тяжело.
– А что-нибудь очень важное? – спросила она его сочувственно, даже несколько по-женски.
И от этого его вдруг взорвало окончательно.
– Слушайте, – сказал он запальчиво. – А что это у вас за петрушка там под стеклом? Ну, у полковника в кабинете – под стеклом, что это там? Зрачок, а в нем финка. Универсальное вещественное доказательство на все случаи жизни? Так?
– А что? – спросила она, слегка улыбаясь.
– Да ничего, просто было интересно увидеть, как теперь фабрикуются вещественные доказательства. Заранее, значит, загодя. И много у вас этого добра?
Тон у него был неприятный, колючий.
– Вы что, допрашиваете или просто интересуетесь? – спросила она, все еще продолжая улыбаться.
– Ну что вы, что вы! – поднял он обе ладони, в нем все клокотало и прыгало, про браунинг он уже не помнил. – Какое же я, я имею право вас допрашивать? Нет, это вы меня допрашиваете. Это с меня тут снимают показания, запирают, держат, замыкают – меня, меня, меня! Это я задержан! А когда ж задержанный допрашивал следователя?!
– Вы не задержаны, – обрезала Аникеева, – и я не ваш следователь.
– Да? – весело удивился он. – В самом деле? Я не задержанный, вы не мой следователь? Ну так тогда, может, мне просто встать да и уйти, а?
– Очень, очень у вас странный тон, – сказала она. – Странный, чтоб не сказать больше.
– А вот вы скажите, – попросил он мягко и ненавидяще. – Скажите больше. Назовите это не тоном, а вылазкой, клеветой, дискредитацией органов. Там, где на червячке лжи выуживают рыбку правды, – так сказал старик Полоний, – все, все возможно.
– Это вы про лейтенанта? – спросила она. – Он был груб? Уличал вас в чем-то? Это у нас абсолютно не положено.
Он вдруг замолчал. Она приходила ему на помощь: разговор с властей она переводила на лица.
Она пошла и села напротив него.
– Я понимаю, вы куда-то торопитесь, а вас задержали, – сказала она мягко. – Но все равно, разве можно быть таким… Ну, нервным, что ли. Ведь это бред какой-то! – она усмехнулась. – Червячок, рыбка, какой-то там Полоний.
– Слушайте, ради Бога, – загорелся он опять и вскочил. – Я вам достану контрамарку в гостеатр, сходите с мужем, или с лейтенантом Зеленым, или не знаю там с кем, на «Гамлета». Хоть раз в жизни да сходите!
Теперь они сидели разделенные столом и смотрели друг другу в лицо.
– А знаете, – вдруг совсем по-женски вспыхнула она, – не пошли бы вы со своим театром и контрамаркой!… Если я захочу сходить в театр…
– Так вот вы и захотите, – сказал он упрямо и угрюмо и, как бык, наклонил голову. – Так вот вы обязательно захотите. В мое время, например, студенты юридического факультета знали классиков, знали, кто такой Полоний, а вас только и натаскивают: прижми, расколи, уличи, выяви. Эх, даже противно говорить… – Он осекся и махнул рукой.
– То есть что это значит «расколи»? – спросила она сурово. – Не «расколи», а «установи» – это две разные вещи.
– Но устанавливать-то вы будете как? – крикнул он. – Вот эти подлые фото показывать да лгать напропалую? Да? Так?
Она поколебалась и вдруг решила принять бой.
– Да, так, старший научный сотрудник. Так! Если отбросить слово «подлые», то так. Назначение следствия – выявить истину. Вы ведь тоже кончали юридический? Да? По истории права. Так вот, ваш факультет был в то время факультетом ненужных вещей наукой о формальностях, бумажках и процедурах. А нас учили устанавливать истину.
– А как устанавливать – на это наплевать? – спросил он. – Например, вот мне показывают ордер на арест моей жены. Говорят: не подпишешь, что виноват, – сегодня же твоя жена будет сидеть рядом. Так я подпишу! Так я что угодно подпишу! Потребуете, чтобы я показал, что убил, ограбил, поезд свернул с рельсов, – так я покажу и это. Но только жену не трогайте.
– И скажете, где спрятано награбленное? – спросила она спокойно. – И выдадите вещественные улики? И назовете всех сообщников? И тем дадите нам возможность прервать вашу преступную деятельность? Да, тогда и подлог имеет смысл, и та «подлая» фотография тоже.
– Какое счастье, что я не женат! – воскликнул он. – Значит, все мое золото останется при мне! Все двадцать пять килограммов плюс пятьдесят килограммов серебра! И сообщников я вам тоже не выдам, – он снял трубку и через 01 вызвал отдел хранения. Клара подошла сейчас же. Она как будто сидела и ждала его звонка.
– Здравствуйте, моя радость, – сказал он ласково. – Здравствуйте, хорошая моя. Вот какое дело. Меня задерживают в милиции, а у меня деловое свидание с Полиной Юрьевной. Ну, все насчет тех костей. Так вот, сейчас три часа, а в четыре нужно подойти к фонтану, и она там будет. Так вот… – Он быстро оглянулся на Аникееву, но она уже вышла и притворила за собой дверь.
Он просидел до вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29