– Да? Вы тоже слышали, как он вопил?– О! Не то слово! Я выскочил в коридор, а Долговязый с мухой в руках орёт, закинув голову назад, а рядом с ним бежали два вот таких здоровых таракана!Альфред услышал массу нелепых подробностей.– У нас в палате лопнуло оконное стекло от его воплей, когда он проходил мимо, а в четвёртой палате взорвались две электрические лампочки.– А я ел варенье из банки в этот момент, и у меня ложка изогнулась, и всё варенье из ложки вылилось на халат. Вот так я её держал! Вот она! – Высокий больной в очках демонстрировал всем странно изогнутую чайную ложку.Альфред заметил, как Максимыч вышел из своей палаты и, оглядевшись по сторонам, отправился к концу коридора.– Ну, прямо Дэвид Копперфилд! – проговорил Альфред, и не торопясь пошёл вслед за Максимычем.Альфред шёл в странном медленном темпе. Это был своего рода танец. Каждый шаг наполнялся силой, и ничто не могло ему помешать. Какой-то больной шёл перед ним с явным намерением зайти в туалет.«Ну, куда же ты?!» – мысленно произнёс Альфред, глядя ему в спину. Больной нерешительно остановился и почесал затылок.– А! Полотенце забыл! – произнёс он, ни к кому не обращаясь, – потом схожу! – Он развернулся и пошёл в обратном направлении.«Я только иду мыть руки, но шанс не упущу», – мысленно произнёс Альфред, открывая дверь.Максимыч сидел на унитазе. Хотя в туалете было несколько кабин, он выбрал ближайшую к выходу, у которой отсутствовали двери и боковая стена. Видимо, он хотел избежать неожиданного нападения Альфреда.– А! А! А! – в приступе страха заорал Максимыч Стукач.Альфред спокойно шагал вперёд. И тут Максимыча Стукача всего перекорёжило. С глазами, полными ужаса, он схватился за сердце. Альфред открыл кран умывальника, но потом повернулся в сторону Максимыча Стукача и ясно понял, что тот умирает сам.«Что бы на моём месте сделал Совершенный Бог?» – спросил себя Альфред.Он с равнодушным видом подошёл к скрюченному на унитазе от боли и ужаса Максимычу Стукачу и помочился прямо на его мерзкую физиономию. В этот момент жизненный путь Максимыча Стукача завершился.Альфред помыл лицо и руки, вытерся полотенцем и пошёл к себе в палату, поражаясь тому, что он только что сделал, не испытав при этом никаких чувств и эмоций.«Преднамеренно, хладнокровно, и ни малейшего раскаяния, – подумал Альфред. – Всё встало на свои места». КРОССВОРД Скомарохов не переставал удивляться тому, что далеко не каждый стремится побеседовать с Иисусом. Сейчас, когда они вошли в палату, из неё сразу же вышло несколько человек. Скомарохов остановил одного из них. Скомарохов не помнил, как его зовут. Этот больной с серебряным крестиком на шее был заметен тем, что всё время стрелял у кого-нибудь сигареты.– А вы не хотите побеседовать с Иисусом? – спросил его Скомарохов.– Мне с ним вот так нужно побеседовать, – он провёл ребром ладони по горлу, – но в данный момент никак не могу! Идти надо! Там принесли новый кроссворд, без меня не начнут. Обязательно!!! Обязательно подойду!И, конечно же, он не подошёл. Но были и другие, те, для кого эта беседа была последней надеждой. СТАРЫЙ ЕВРЕЙ – Я здравомыслящий человек, – сказал старый еврей. – А здесь я потому, что душой болею за свой народ, и выходит, что я душевнобольной.
Умеют же люди находить себе занятия по душе! Конечно! Не за своих же знакомых душой болеть!
Он был в круглых очках, кипе, и иногда поглаживал свою почти седую бороду. На тумбочке лежал двойной свиток Торы с закладкой в виде металлической руки. Напротив сидел Иисус, а чуть в отдалении Скомарохов.– Я знаю, почему прошлым разом вы появились именно среди евреев. Потому что все народы со временем войдут в царство божие, и разумные народы, и те, что сейчас совсем ещё дикие, но последним будет еврейский народ.– Как? – от удивления проявил несдержанность Скомарохов. – Среди евреев так много талантливых, умных людей! Почему последним?– Я Мойша Рабинович, мне 77 лет. У меня есть свой дом, хороший дом. У меня есть жена, дети и внуки. Я не бедный человек, меня уважают, и я мог бы свои последние годы наслаждаться жизнью в своём доме. Почему я предпочитаю находиться здесь, а не в своей семье? Вы думаете, я сошёл с ума?Скомарохов пожал плечами.– Все пожимают плечами, а я сижу здесь и плачу за свой народ. Да, среди евреев талантливых и умных, возможно, больше, чем среди других народов. Всё дело в воспитании. Вот среди русских, например, умные люди появляются не благодаря воспитанию, а вопреки вашему воспитанию, Скомарохов.– Вопреки нашему воспитанию? – переспросил Скомарохов.– Можете не пожимать плечами, я не про вас говорю. Именно вопреки бездарному воспитанию становятся умными, пробиваются талантливые. У нас всё иначе. Правильно воспитанный еврей становится умным, хитрым и изворотливым. Иначе наш народ не смог бы выживать во враждебном окружении. Нас бы просто уничтожили.Старый еврей вздохнул и погладил рукой тору.– Евреи научились быть умными, чтобы выживать в агрессивной среде, но никто и никогда не учил евреев, как нужно жить в атмосфере любви. Всегда нужно было бороться за выживание. И вот я сейчас здесь, поскольку в моей семье тоже агрессивная среда, при всём внешнем благополучии.Мойша показал на Тору и сделал жест, который Скомарохов понял как «минимум».– Хоть сколько-нибудь она учит этому?! Тора здесь бесполезна. Мой народ не умеет жить в неагрессивной среде и сам создаёт агрессивную среду даже внутри семьи. Я здесь чувствую себя комфортнее, чем в собственной семье.Больше всего я ценил свой ум и интеллект, как и раввины две тысячи лет назад. Ваше учение казалось тогда невежественным, и только невежественные люди могли следовать за вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59