Кстати, сколько лесбиянок требуется, чтобы ввинтить лампочку? Мистер Макартур вздрагивает: Дегмар, тс-с. Ради бога, не распугивай клиентов. В определенные дни У Ларри могут появиться любители пошвыряться табуретками. Дебоши в баре, при всей своей красочности, увеличат мистеру М. страховые взносы. Хотя баталий У Ларри я сроду не видел. Просто-напросто мистер М. – тот еще паникер.
Три, одна ввинчивает, а еще две снимают об этом документальный фильм. Натужный смех. Думаю, он не понял. Дегмар, это очень забавно, но, пожалуйста, не задевай дам. Но, мистер Макартур, -Дег садится на своего конька, – я сам лесбиянка. Я всего лишь случайно оказалась в мужском обличье.
Для мистера М. – продукта иной эпохи, детища депрессии, владельца солидной коллекции спичечных коробков из Вайкики, Бока-Ратон и аэропорта Гетвик – это, конечно, уже перебор. Для мистера Макартура, который вместе с женой вырезает купоны из газет, затоваривается оптом и не понимает назначения подаваемых перед едой в самолетах влажных махровых полотенчиков, подогретых в микроволновке. Дег однажды пытался объяснить назначение махровых полотенчиков мистеру М. Еще одна уловка, изобретенная отделом маркетинга: пусть плебеи, прежде чем уткнуться в корыто, оботрут с пальцев типографскую краску от триллеров и дамских романов. Тгек шикарно. Чтоб деревенские дивились. С тем же успехом Дег мо( бы произнести эту речь перед котом. Поколение наших родителей или не может, или не хочет понять, как рыночные производители их эксплуатируют. Они относятся к потреблению всерьез. Но жизнь продолжается. Где ты, Дег?

***
Дег нашелся! Из всех возможных мест он выбрал Скопис-Джанкшен, штат Невада, географический пункт на восточном краю пустыни Мохави. Дег позвонил:
КУЛЬТ ОДИНОЧЕСТВА:
тяга к достижению автономности любыми средствами – как правило, ценой отказа от длительных, прочных взаимоотношений. Часто возникает, когда от тебя слишком многого хотят.
SHADENFREUDE ПО ОТНОШЕНИЮ К ЗНАМЕНИТОСТЯМ:
нездоровое возбуждение, испытываемое при обсуждении обстоятельств кончины знаменитых людей. (shadenfreude по-немецки – радость по поводу чужой беды.)
– Тебе бы здесь понравилось, Эдди. Скоттис-Джанкшен – место, куда рванули обезумевшие от горя – елки, что ж мы породили! – ученые-ядерщики. они надрались в своих фордах-седанах, перевернулись и сгорели в ущелье; а потом пришли маленькие пустынные зверюшки и съели их. Это так изящно. Просто-таки Библия.
Обожаю законы пустыни.
– Ты-свинья. Я работаю по две смены из-за того, что ты уехал без предупреждения.
– Мне надо было поехать, Энди. Извини, что оставил тебя отдуваться.
– Дег, какого черта ты делаешь в Неваде?
– Ты не поймешь…
– Я не пойму?
– Не знаю уж…
– Тогда сделай из этого сказочку. Ты вообще откуда звонишь?
– Из забегаловки одной, из таксофона. Я позволил себе воспользоваться карточкой мистера М. Он не будет возражать.
– Ты злоупотребляешь расположением этого парня, Дег. Нельзя вечно рассчитывать на свое обаяние.
– Я что, звоню в лекторий но телефону? Ты хочешь услышать мой рассказ или нет? Разумеется, я хочу.
– Ладно, я заткнулся. Валяй.
Из трубки доносятся шум бензоколонки, завывания ветра – во дает, как будто Дег с улицы звонит, а не из помещения. Унылое безлюдье Невады заставляет острее ощутить собственное одиночество, стараясь побороть дрожь, я поднимаю воротник рубашки.
МЫ ведем себя
как
Придорожная забегаловка Дега наверняка пахнет как зассанное ковровое покрытие в пивной. Уродливые люди с одиннадцатью пальцами играют в компьютерные игры, встроенные в прилавок, да жрут жирные мясные субпродукты, сдобренные окрашенными в веселенькие цвета приправами. В воздухе висит холодная влажная мгла, воняющая дешевой мастикой, дворнягами, сигаретами, картофельным пюре и невезением. И клиенты пялятся на Дега, наблюдая, как он романтически корчится и умирает, рассказывая по телефону свою трагическую повесть. Проанализировав его грязную белую рубашку, сбившийся набок галстук и пляшущую сигарету, они, верно, уже ждут, что вот-вот в дверь ворвется ватага дюжих чистеньких мормонов, свяжет его длинным белым лассо и уволочет обратно в Юту.
– Итак, вот моя байка, Энди; постараюсь покороче. Поехали. Жил да был однажды в Палм-Спрингс молодой человек, который никогда не лез в чужие дела. Назовем его Отис. Отис перебрался в Палм-Спрингс, так как изучал метеокарты и потому знал, что там до смешного редко идет дождь. Еще он знал, что если город Лос-Анджелес по ту сторону горы подвергнется ядерному удару, то воздушные потоки не дадут радиоактивным осадкам проникнуть в его легкие. Палм-Спрингс был его персональной Новой Зеландией: убежищем. Подобно удивительно многочисленной группе людей Отис много думал о Новой Зеландии и о Бомбе.
Однажды Отис получил по почте открытку от старого друга, который теперь жил в двух сутках езды от него, в Нью-Мексико. Заинтересовала же Отиса в этой открытке фотография на лицевой стороне – сделанный с самолета снимок ядерного испытания в пустыне, произведенного в шестидесятые годы.
Открытка заставила Отиса задуматься.
Что-то с этой картинкой было неладно, но вот что – он никак не мог понять. А потом Отис понял: масштаб неверный – гриб какой-то чересчур маленький . Отис всегда полагал, что грибовидное ядерное облако закрывает все небо, а тут взрыв походил на крошечную сигнальную ракету, затерявшуюся среди долин и горных цепей (где она и была взорвана). Отис запаниковал.
Может быть, – подумал он про себя, – я всю жизнь боялся маленьких фейерверков, которые кажутся чудовищными лишь в нашем воображении и на телеэкранах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78