Утро уже разгоралось, когда путники вышли из джунглей.
В лучах зари саркайя впервые увидела безбрежные просторы. великих Лемурийских равнин — бескрайние широкие степи, порождавшие меланхолическое ощущение заброшенности и траурной пустоты. Их вид наполнил душу женщины дурными предчувствиями, но ей ничего не оставалось, как мужественно шагать рядом с синекожим великаном. А Шангот тем временем поведал ей о том, как его отца подло предал хитрый и мстительный шаман Тэнгри.
Королева сомневалась, смогут ли ее ноющие ноги выдержать дальний путь. Но скоро она обнаружила, что свежий утренний воздух, и насыщенный блеск яркого солнца, и сияющее голубое небо постепенно снимают боль. Вскоре Соомия приноровилась к широким шагам воина-гиганта. Кочевник шел, раздвигая высокую, шелестящую траву, и глухим, гортанным голосом негромко рассказывал женщине о своем народе и его обычаях. За разговором королева даже не замечала, как за спиной у них оставались лига за лигой. Рассказы Шангота завораживали Соомию, а сам кочевник казался ей любопытным и интересным человеком.
Просто счастье, что она понимала его язык, который, несмотря на странный акцент и отличие в произношении отдельных слов, в основном оставался тем же самым языком, на котором говорил ее народ. В те времена юности человечества народы первого континента Земли еще не разошлись по лингвистическим тропам.
Соомию заворожили повадки степняка: он был почти вдвое выше женщины и в несколько раз тяжелее, но так бесшумно и легко шагал через густую траву, что та почти не хрустела под его ногами. Каким же превосходным охотником должен быть этот могучий воин! Не знающий усталости и выносливый, двигающийся бесшумно, как звери, на которых он охотился…
У королевы также вызывало любопытство и то таинственное шестое чувство, благодаря которому Шангот находил дорогу через равнину. Соомия заблудилась бы в тот же самый миг, как перестала видеть опушку джунглей или высившуюся у них за спиной черную массу Горы Смерти. Но Шангот шел по бескрайним равнинам по прямой, точно держа направление на отцовский лагерь, как стрелка компаса, всегда указывающая на север.
Молодая женщина наблюдала за его уверенными движениями, понимая, что так и должен вести себя кочевник, проводивший всю свою жизнь в скитаниях по громадным равнинам восточного побережья. Вдруг она заметила, что поведение Шангота изменилось. Он несколько раз останавливался, внимательно оглядываясь вокруг, а однажды долго стоял, опустив голову, словно в глубоком раздумье. Наконец Соомия решилась спросить у своего спутника, что все это значит. Странный ответ Шангота встревожил женщину.
— Я не могу… почему-то не могу точно определить направление, — признался он с таким видом, словно для него самого это было великим позором.
Никогда раньше он не испытывал ничего подобного и теперь очень опечалился. У него складывалось впечатление, что какая-то сила мешает ему правильно ориентироваться. Он ощущал холодную ауру чьей-то темной и безымянной власти, запустившей сверхъестественные щупальца в его мозг. С каждым шагом в нем росло предчувствие чего-то зловещего. В этих краях, где он с отцом оказался из-за интриг шамана, жизнь была далеко небезопасной. Земли на юго-востоке Лемурии находились под темным крылом Заара — Города Магов, зловещего мегаполиса, расположенного посреди пустыни. Там обитали черные маги, совершавшие мрачные обряды и поклонявшиеся страшным Повелителям Хаоса, которые испокон веков стремились уничтожить вселенную. Народ Шангота никогда не забирался далеко на юг — он боялся и ненавидел колдунов Заара.
Сейчас же в душе кочевника зарождался страх. Сверхъестественное вмешательство в его чувства отдавало темным чародейством Черного Города…
Шанготу показалось, что изменился даже цвет земли, и изменился неестественно. То тут, то там среди высоких степных трав появились невысокие скалы. Трава стала какой-то больной, мягкой и бесцветной. Ясное голубое небо словно бы затянули серые волны тумана, хотя никаких облаков по-прежнему не было видно. Кочевнику показалось, что над ними натянули тонкую густую паутину.
Поднявшись на гребень невысокого холма, путники увидели высокую черную башню.
Она напоминала сталагмит из какой-нибудь мрачной пещеры. Башня казалась созданием природы, а не рук человека. Ее очертания выглядели естественными, несмотря на не правильную форму. Острое зрение Шангота не смогло различить отдельных камней кладки, из которых сложили бы этот каменный шип — отвесный и гладкий, как стекло, уродливый и безобразный, словно порождение фантазии безумца.
Тогда Шангот окончательно поверил, что его сбило с правильного направления подлое колдовство… Он не нуждался больше ни в каких доказательствах. Одного вида жуткого строения вполне хватило.
Высоко на гладкой и широкой крыше черной башни стоял островерхий шатер, а над ним пылал огромный кристалл, испускавший зеленый огонь. Он горел словно некий гигантский глаз. Всем своим телом кочевник чувствовал пристальный взгляд какого-то злобного и скрытого разума. Кочевник не мог оторвать глаз от пылающего камня, венчающего башню, не замечая Соомию, которая схватила его за руку и заговорила с ним.
Шангот почувствовал, как, вопреки его воле, ноги сами зашагали вниз по пологому склону к песчаной дорожке, что вела к волшебной башне. Соомия кричала вслед синекожему воину, прося остановиться… но он не слышал ее. Наконец магия этого места коснулась и королевы. В какой-то миг Шангот смутно осознал, что саркайя тоже двинулась в сторону черной башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46