Я вдохнула его дыхание, а мое передалось ему, и вместе с пульсирующим током крови ослепительная молния ударила сверху вниз, и я почувствовала себя андерсеновской Русалочкой, когда ее рыбий хвост превращался в ноги… Только бы Поль не убирал свои губы, потому что сейчас темнота исчезла, на мои закрытые веки лились теплые лучи, а вместо двух сердец билось одно. Оно словно на качелях перелетало из его груди в мою, и этот чудесный радужный свет шел именно из нашего сердца!
Глава 41,
в которой Поль резко отстранился
Неожиданно Поль резко отстранился, а его руки плотно завернули меня в покрывало.
— Не надо… — прошептал он.
По звукам я догадалась, что он встал на ноги и шагнул в сторону.
— Куда ты?
— Я не могу… Я не справлюсь с собой! Я не хочу потерять тебя! — Он говорил сумбурно. — Подожди, я сейчас принесу свечи. Не бойся! Я все время буду говорить с тобой! Всего несколько шагов. Один, два, три… — его голос удалялся и шариками эха отскакивал от стен, — девять, десять!
Я потрогала свои губы. Они были непривычно горячими и обиженно не понимали, куда делись губы Поля.
— Двадцать два, двадцать три! Я поворачиваю направо! Двадцать четыре. Ты слышишь меня? Клео, не молчи! Клео!
Мое сердце стучало сейчас совсем не в груди, оно все время перемещалось внутри меня, оно тоже не понимало, почему ему вдруг стало так темно и тесно.
— Клео! Не молчи! Клео! — звал Поль из темноты.
— Поль!!!
Сердце слепым котенком забилось внизу живота, и вдруг я почувствовала, что у меня опять две ноги, а не беспомощный русалочий хвост! Я даже могла пошевелить ими! Но всего лишь пошевелить, а не встать.
— Клео! Где ты? Почему не отвечаешь? — Голос Поля был совсем рядом, и звук его шагов тоже.
— Поль! — Я протянула к нему руки. — Поль! Пожалуйста, Поль! — но темнота все еще не подпускала его.
— Я здесь, здесь! Клео, милая моя!
Наконец-то! Сначала его руки, потом плечи, шея, лицо… Мои пальцы почувствовали мокрое на его щеках, но его губы уже нашли мои, и наше сердце опять счастливо взлетело, и темнота испуганно попятилась от сияющей радуги.
— Поль…
— Все хорошо. Я здесь.
Он целовал мое лицо, плечи. Потом прижал мои пальцы, к своим губам, но мои губы уже не могли оставаться без его дыхания, и я сама приблизила их к его рту и, уже не думая ни о чем, просто пила его дыхание, чувствуя каждую живую, трепетную клеточку его родных губ.
— Пожалуйста, Клео, пожалей меня… — Поль опять дрожал и горел. — Я не хочу, чтобы это произошло сейчас.
— Что, Поль? Почему ты не хочешь, чтобы я целовала тебя? Я делаю что-то не так? Скажи, как надо, я научусь!
Он усмехнулся и отодвинулся в пустоту.
— Поль…
Он вздохнул. Я услышала, как он вздохнул, и это было очень страшно: услышать в темноте, как он вздыхает, и быть не в состоянии дотронуться до него. Паршивые ноги! Я ведь уже могу пошевелить ими, но они не желают двигаться с места!
— Поль!
Наконец-то мою руку сжала его ладонь. Я приложила ее к своей щеке.
— Ты опять плачешь.
— Нет. — Я не чувствовала своих слез. — Обними меня.
— Конечно, держись за шею, вот так. И пойдем. До поворота всего двадцать четыре шага.
— А потом сколько? Ты ведь уже устал таскать меня?
Вместо ответа он быстро поцеловал мою щеку и стал вслух считать шаги, а я повторяла за ним:
— Пять, шесть, семь… — И эхо удивленно отзывалось третьим голосом к неудовольствию потревоженной темноты.
— Поль! Ты не ушибся? — Я услышала, как металлически загрохотал подсвечник.
— Все в порядке, я уже нашел спички. — Крошечный огонек вспыхнул метрах в десяти от меня, а потом еще один и еще. Из мрака медленно вырастала белая фигура на постаменте. И как хорошо, что голос Поля шел уже не из темноты, а от него самого.
Потом мы напились из чаши на стене, и он усадил меня к себе на колени. Мы молча смотрели друг другу в лицо, и я совершенно ясно понимала, что теперь уже не смогу жить без этого широкоплечего коренастого парня с мягкими чертами южанина и таким живым голосом, победившим эту темноту. Свечи согласно пощелкивали, напоминая, что теперь заботу об освещении они взяли на себя, а мы можем больше не тратить силы на поединок с мраком и заняться чем-нибудь другим.
— Поль…
— Что?
Он улыбнулся, и я с интересом проследила за движением его губ: они открылись, закрылись, стали улыбкой. Я не удержалась и потрогала их рукой, и он тут же поцеловал мои пальцы.
— Что? — повторил он, и его губы прижались к моей ладони, ощутившей теплое дыхание Поля.
Но это было совсем не то, что чувствовала я, когда в темноте губами прикасалась к его губам. Я обняла его, с интересом обнаружив, что мне очень приятно касаться его волос, и было так странно трогать его и одновременно видеть свои руки, а внутри груди чувствовать радость рук от этих прикосновений. Я хотела поделиться с Полем своим открытием, но расстояние между нашими лицами вдруг исчезло, и мои губы встретились с его губами, и ни света, ни темноты вокруг нас не стало, потому что снова я ощутила то самое потрясающее сияние нашего общего сердца, сразу же обрадованно заструившееся откуда-то изнутри. И мне захотелось прорваться туда, откуда шло это сияние.
— Клео, пожалуйста, — простонал Поль, отстраняя меня. — Давай поговорим. — Он буквально скинул меня со своих колен и, встав в полный рост, метнулся к воде, яростно умылся и с шумом отпил из чаши. — Прости, — виновато сказал он. — Мне кажется, что мы заходим слишком далеко. Я не хочу, чтобы ты жалела об этом потом… когда мы выберемся отсюда… Я не имею права пользоваться твоей беспомощностью. Даже, если у тебя уже был мужчина… Я не могу, не хочу… Я живой человек, я…
Проклятые ноги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49