Слез с коня, пошел бродить. Вдруг слышит: едет кто-то. И наперерез поскакал. Это купец с Джованни с ярмарки возвращались. А купцовы люди поотстали. Э-э-э, думает Кремень, со старым да малым я один справлюсь. И притворился, будто с коня упал. Лежит, стонет.
Джованни услыхал и говорит:
— Слышите, стонет кто-то, помочь надо.
— Это место такое, здесь не то услышится, — отвечает купец и коней гонит.
А Джованни все одно: стонет, помочь надо. Подъезжают ближе: лежит кто-то на дороге, а вдали конь бродит-ходит. Джованни со своего коня спрыгнул и спрашивает:
— Вы, сеньор, кто будете? Может, помочь чем?
— Ах-ах, упал, ногу сломал, коня поймать не могу!
— Подождите, сеньор, — говорит разбойнику Джованни, — я вашего коня поймаю.
А купец что-то почуял и говорит:
— Не ходи, Джованни, наши следом едут, догадаются, поймают. Дело-то к ночи.
— А давайте, дядя, — Джованни уж давно купца дядей звал, — давайте в сад ночевать не поедем. Здесь где-нибудь остановимся. Скорее бы домой попасть. Матушке мазь заморскую привезти.
Смекнул тут Кремень: эге, думает, это же сада хозяева. Если убью сейчас, так про сад ничего и не узнаю.
Остановились. Коней распрягли, костерок развели. Сыром да вином своего гостя угощают. А Кремень стонет, до ноги дотронуться не дает. А конь его поодаль пасется.
Уж очень купцу спутник подозрительный. А Джованни — ничего, все про мать вспоминает.
— Скорее бы, дядя, домой! Только бы матушку красивой сделать, такой, как до пожара.
Купец молчит, в костер смотрит. А Кремню интересно: чудно, в его руках люди, а убить жалко. Так у костра хорошо. И мальчик такой славный. Вроде бы лицо знакомое. И что он там про пожар толкует, лучше бы про сад узнать.
— А что, Джованни, кто мать-то твоя?
— Она, сеньор, герцога сожженного дочь, — отвечает Джованни, — этим местам хозяйка.
— Только жизнь-то по-другому решила, — купец говорит.
Начал тут Кремень догадываться:
— А кто, парень, твой отец будет? Как его звать-то?
Джованни вспыхнул.
— Нет у меня отца. И не было. Злодей он, хоть мама и не велит говорить про него худое.
Задумался Кремень-разбойник. Может, открыться? Тогда уж прощай нажива, да и не очень, сдается, рад будет Джованни своего родителя видеть. Отвернулся он, а Джованни к ручью за водой пошел. И вдруг Кремня как кто по плечу стукнул. Вскинул глаза, а на Джованни из куста волк нацелился, вот-вот схватит. Забыл про ногу Кремень. Кинулся на волка и насмерть голыми руками задушил. Купец видит, а с места сойти боится, одеревенел весь со страха.
Нагнулся Кремень волка-то рассмотреть.
— Дай-ка, Джованни, нож, шкуру снимать буду!
Побежал Джованни за ножом к костру. Только откуда ни возьмись на Кремня волчиха набросилась, рычит, на землю повалила, рвет, кусает. С клыков злоба так и летит. Да не долго она Кремня мяла. Изловчился Джованни, вогнал нож ей под лопатку. Тут и купец подоспел. Вытащили вдвоем Кремня.
— Прости, — говорит купец, — добрый человек, за разбойника я тебя принял, а ты Джованни от волка спас.
А Кремень уж и не слышит ничего. Вытащил из последних сил жемчужины, протянул Джованни.
— Ей отдашь, — прохрипел и умер.
Помолились над ним купец с Джованни, как умели, и похоронили. И крест над безымянным холмиком приладили. Очень купец сокрушался, что не узнал имени доброго человека. А конь Кремня так и остался у могилы бродить.
Приехал купец домой. Все, как обычно, жене рассказывает, и про спутника удивительного. Кому же теперь жемчуга отдать?
— Ясно кому, матери Джованни. — Жена у купца толковая была, сразу сообразила.
— Это почему? — не понял купец.
— Эх, — говорит жена, — башка седая, а соображения как у дитяти. Это ж Кремень-разбойник был, он ведь отец Джованни.
Узнала про то герцогиня. Не то печалиться, не то радоваться, только легче ей стало. Может, мазь заморская помогла, может, жемчужины живые красоту возвращать умеют.
А тем временем разбойники всполошились. Нет и нет атамана. Знают, что он на герцогово пепелище повадился. Вот и поехали туда. Глядь, у дороги могилка свежая, а поодаль атаманов конь ходит. Постояли разбойники у могилы, повздыхали да разъехались в разные стороны. Известно, где атаман похоронен, ни один разбойник воровать не станет.
Прошла зима, вот и говорит купцу жена:
— Пора клад искать, лето давно.
Пошел купец Джованни с собой звать.
— Хочу я, Джованни, на ваше пепелище ехать. Богатства герцоговы искать. Все ж они деда твоего, негоже им там скрытыми лежать. Денежка, она в обороте быть любит.
Джованни на мать смотрит, ждет, что она скажет.
— Я давно бы сама там побывала, да боюсь, — говорит герцогиня. — Я с вами поеду, я же помню, где что.
Вот и пепелище перед ними. Все бурьяном заросло, только обгорелые стены да стволы кое-где чернеются. Страшно. Пошла тогда Фанта-Гиро вперед, а Джованни с купцом следом. Идет, слез унять не может, да рассказывает: здесь то было, а здесь это. Облазили купцовы люди все подвалы, все тайники — нет ничего.
— Эх, — говорит купец, — поздно мы хватились, все, что огонь не взял, разбойники растащили, а что — и звери лесные.
А Джованни возьми да спроси:
— А разве, мама, у вас церкви не было?
— Как же, была. На этом самом месте. Видишь, плиты травой заросли. Подклеть-то из камня. Вот и уцелела.
Стал тогда Джованни по плитам на коленях лазить, каждую плиту простукивать. И одна пустотой отозвалась. Подняли эту плиту, вниз Джованни с купцом спустились. Джованни-то ловко спрыгнул, а купец кряхтит, но лезет. Любопытно. Видят они: стены изразцами выложены, а посередине сундук стоит. Огромный, кованым железом обит.
— Ах, — говорит купец, — вот оно, золото…
Глава 45,
в которой не оказалось золота
— Но в сундуке не оказалось золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49