Он такой милый, но в бизнесе понимает не больше, чем она… в политических пристрастиях овощей.
Поток покупателей не убывал, и все были так заняты, что Райнер даже не отреагировал, когда Джордан отпустила продукты несчастному Сету бесплатно. Наконец ушел последний посетитель. Уборка магазина – обычно нудное и неприятное занятие – с Райнером стала для Джордан удовольствием. Все ее помощники поспешили домой, заняться субботними делами, а Уолкер и дядя Клетес решили сыграть пару-другую партий в шашки.
Райнер выключил верхний свет, оставив зажженным лишь один ряд ламп. Несмотря на то, что на улице еще не стемнело, в зале стало сумеречно и спокойно.
– Есть время поговорить? – спросил он, наблюдая, как она подсчитывает выручку.
– Конечно. А о чем?
– О «Роге изобилия». – (Она с тревогой подняла голову и успокоилась, увидев его дружескую улыбку.) – Не об этом, – подтвердил он. – О том, как вы ведете дела. И что отличает вас от магазинов Торсенов.
– А-а, опять наша уникальность. Пробыл здесь неделю и все еще не совсем уловил? – осмелилась она поддразнить его.
– Я многое пока не уловил. Но «Рог изобилия» стал мне ближе. – Он подошел к кассе и присел на край. – Думаю, что я понял, зачем тебе детский уголок. Он занимает драгоценное место и в наших магазинах, наверное, был бы не нужен. Но здесь… – Райнер пожал плечами, – он к месту. И даже кажется необходимым.
– Потому что он в самом деле необходим. – Она начала складывать чеки и подкалывать их вместе. – Что еще тебя тревожит?
– Не буду упоминать о твоих многочисленных актах милосердия, как, например, с этим Сетом.
Она сжала губы.
– Ценю твою сдержанность.
– Но вот об этих дегустациях за счет магазина мне спросить хотелось бы. Я знаю, что теоретически покупатели могут купить больше, если сначала попробуют. Но на практике ты выигрываешь столько же, сколько и теряешь.
Джордан хмыкнула.
– Пусть будет так, но это мой способ расшатать у моих покупателей закоснелость вкусов. Миссис Джонсон не купит манго, даже если оно перед ней присядет и будет ее умолять. Слишком экзотично. Но здесь она с наслаждением продегустирует кусочек, а там глядишь…
Он, казалось, принял ее объяснение.
– Ну а «чистые» продукты? Двойная потеря быстро портятся и спрос совсем небольшой.
– Пять в уме плюс шесть – одиннадцать. – Она вписала цифру и, прежде чем ответить, положила стопку чеков в сумку для банка. – Вот здесь ты промахнулся. У меня есть клиенты, которые покупают только плоды, выращенные без химикатов. Некоторые – из соображений моды, ну а остальные весьма озабочены состоянием окружающей среды и ничего другого не едят. – Она подняла на него глаза и усмехнулась. – Эта «потеря» составляет тридцать процентов моего дохода без особых хлопот.
Он удивился.
– Ты серьезно?
– Да, серьезно. – Она видела, что заинтриговала его.
– Если дело обстоит именно так, почему бы не расширить ассортимент таких продуктов? Скажем… – он окинул магазин оценивающим взглядом, – поставить несколько прилавков вот сюда. Если убрать эти картинки со стены…
– Убрать семейные фотографии? – Она отвергла его идею не раздумывая. – Забудь об этом.
– Почему?
– Потому что эти снимки представляют всю историю нашего магазина. Некоторые из них висят так давно, что, наверное, уже пустили корни. Я не сниму их даже за все бананы Коста-Рики.
Райнер подошел к стене, чтобы рассмотреть фотографии, Джордан пошла следом.
– Я ни разу по-настоящему не рассмотрел их, – сказал Райнер, с интересом изучая каждую. Потом указал на первый снимок. – Это твой дедушка?
– Да, это дедушка Джо, – гордо произнесла она. Потом указала на фасад магазина на фото и вывеску над головой у деда. – Тогда мы назывались «Продукты Робертсов». Когда бизнес перешел к моему папе и дяде Клетесу, они решили оставить только овощи, фрукты и молочную продукцию.
– А что стало с молочными продуктами? Джордан пожала плечами.
– Мы отказались от них, когда умер папа. Вообще-то я подумывала о том, чтобы со временем к ним вернуться. – Она дотронулась до следующего снимка. – А вот моя мама сразу после моего рождения. Это единственное фото, где она в кругу семьи.
Райнер положил ей сзади ладони на плечи и легонько сжал, как будто показывая, что разделяет с ней утрату. Она прислонилась к нему спиной, тепло его груди согрело ее, прогоняя дрожь. Она изо всех сил старалась дышать спокойно, говорить так, как будто каждое его движение, каждый звук его голоса, каждый его вдох не отдавались трепетом в ее душе.
– Вот это последний снимок. Я и дядя Клетес. Если вглядишься, то увидишь Уолкера. Он заглядывал в витрину магазина. Переживал, что остался в стороне, бедняжка.
Райнер послушно наклонился, чтобы рассмотреть снимок как следует.
– А почему он не снялся с вами?
– Дядя Клетес ему бы не позволил. Он сказал, что Уолкер – не настоящий член семьи. – Она наморщила нос. – Лично я с этим не согласна. Когда семья такая маленькая, дорог каждый.
– И каждый становится незаменимым, – добавил Райнер.
– Да, – прошептала она. – Особенно если он любит тебя, волнуется о тебе, воспитывает тебя. Особенно если он никогда ничего не просил, а только старался все дать тебе.
– А «Рог изобилия»?
– Это тоже моя семья, хоть и немного по-другому. – Охваченная желанием объясниться с ним раз и навсегда, она обернулась к нему. – Это МОЯ связь с прошлым. Это все, что у меня осталось от родителей, от всех предков. Ты носишь сережку как напоминание. А тебе ведь достаточно только вернуться домой – и ты получишь все. У тебя есть родители, братья и сестры, родные и двоюродные, дяди и тети, целый клан родственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54