– Спасибо, постою. Я все утро просидела в седле. – Клэй терпеть не могла, когда мачеха называла ее «милой».
Санни уютно развалилась на диване. В своем бело-голубом костюме она выглядела даже чересчур нарядно для утренних часов.
– Это и есть главное, о чем я хотела с тобой поговорить. Ты проводишь в конюшне слишком много времени.
– Санни, – нетерпеливо произнесла Клэй. – Помощь в конторе – это моя летняя работа. Уж не хотите ли вы, чтобы я сменила ее на что-нибудь еще?
– Не надо говорить со мной таким тоном, милочка. – Санни закурила сигарету. – Беда в том, что ты долго пользовалась неограниченной свободой, отец позволял тебе делать все, что ты хочешь. Ты очень испорченная девушка.
– Вот так новость! Можно подумать, Одри – образец целомудренности…
– Моя дочь здесь ни при чем; сейчас я говорю о тебе, Клэй Фитцджеральд. Тебе кажется, что ты можешь вить из отца веревки…
– С чего вы это взяли! – Лицо Клэй гневно вспыхнуло.
Санни заговорила тише:
– Впрочем, мы отклонились от темы. Главное заключается вот в чем: тебе пора начать взрослеть. Ты должна осознать, кто ты такая, чего от тебя ожидают…
– И чего же от меня ожидаете вы?
– Прекрати немедленно! – Санни раздавила сигарету в пепельнице. – Если ты собираешься жить в этом доме и впредь, тебе придется усвоить несколько правил. Во-первых, больше никаких скачек с чернокожими: тебе и невдомек, как дурно это выглядит; подобное поведение недопустимо для девушки твоего возраста, и Бог знает, к чему это может привести.
– Я выросла вместе с Блюджеем Кулом, с Джеком, с Ронни…
– Пусть так, но ты больше не ребенок. Ну же, пошевели своими мозгами! Неужели я должна объяснять тебе такие вещи?
– Интересно, отец думает так же? – Клэй принялась расхаживать по библиотеке, словно запертый в клетке зверь.
– Мак согласен со мной на сто процентов – именно он попросил меня побеседовать с тобой. – Санни расслабленно откинулась на спинку дивана.
Клэй задумалась; ей было странно, отчего отец лично не захотел обсудить с ней этот вопрос.
– Как тебе известно, завтра утром мы отправляемся в Саратогу, – продолжала Санни. – И я бы не хотела по возвращении услышать о том, что ты продолжаешь скакать по окрестностям в компании конюхов. Ты поняла?
Клэй с отвращением посмотрела на мачеху.
– Еще раз спрашиваю… ты поняла?
– Я не собираюсь ничего понимать. Если бы мой отец согласился с вами, он наверняка сам сказал бы мне об этом. А вашим распоряжениям я подчиняться не буду.
Санни сохраняла спокойствие.
– Посмотрим, Клэй, посмотрим. И не думай, что впредь я позволю тебе разговаривать со мной таким тоном.
– А я не позволю вам указывать, что и как мне делать! Поучайте своих собственных детей – им очень недостает материнского внимания…
– Ах ты, маленькая дрянь… – Санни вытаращила на нее глаза. Но прежде чем мачеха успела залепить Клэй пощечину, в дверях показалась Нона Хьюджес.
– Э-э-э… прошу прощения, миз Фитцджеральд. – Она протянула Клэй листок бумаги. – Мистер Бак попросил купить в городе кое-что по этому списку.
– Спасибо, Нона. – Клэй, не взглянув на мачеху, направилась к выходу.
– Мы еще не закончили наш разговор, – ровным голосом произнесла Санни.
– Нет, закончили, – бросила на ходу Клэй. Санни улыбнулась чернокожей толстухе и пожала плечами:
– Я и забыла, какой это трудный возраст – семнадцать лет. Через полчаса накройте завтрак на веранде, Нона. Фрукты и творог.
Закрыв дверь библиотеки, Санни достала блокнот, в котором вела дневник светской жизни, и углубилась в составление меню для праздничного приема, который они с Маком собирались устроить по возвращении из Саратоги. Санни была не из тех женщин, что позволяют скандалам вмешиваться в установленный распорядок дня, но и не из тех, что забывают обиды.
Еще до свадьбы она понимала: дочь Мака доставит ей немало хлопот. Мак говорил, что Клэй ее полюбит, но Санни видела, что годы, проведенные в обществе неряшливой недалекой няньки и отца, который не чаял в ней души, вконец избаловали девчонку. Уже при первой встрече между ними словно черная кошка пробежала, и навязанные им родственные отношения лишь усиливали эту неприязнь. Конечно, «трудный возраст» был тут ни при чем, хотя Санни в свои семнадцать выглядела куда взрослее Клэй и уже была повенчана.
Что это был за год!
Тогда из-за засухи ферму ее отца едва не продали за долги. Над Санни нависла более чем реальная угроза отчисления из выпускного класса, но в самую последнюю минуту ей все же дали стипендию. За это ей пришлось работать в обеденные перерывы у стойки книжного магазина, с показным равнодушием встречая участливо-высокомерные взгляды подруг. И вдруг произошло чудо. Скотт Йейтс, самый завидный парень из всей мужской половины колледжа, в середине зимы пригласил Санни к себе в гости. Скотт принадлежал к одному из богатейших семейств Нового Орлеана и казался Санни наиболее красивым мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала в жизни. Дни, проведенные у Скотта, пролетели словно в сказке, и уже к концу выходных молодые люди влюбились друг в друга. Весенние каникулы они провели в Луизиане, и хотя поначалу обе семьи заупрямились, в апреле Санни вернулась в колледж со старинным бриллиантом на шее и обручальным колечком на пальце. Они поженились летом, медовый месяц провели в Европе и вернулись в Луизиану за несколько дней до того, как Скотт приступил к занятиям в университете.
Вскоре Санни обнаружила, что беременна, и тут все изменилось.
Скотт свел дружбу с разухабистым студенческим братством и все чаще возвращался домой навеселе, притаскивая с собой своих приятелей, чтобы накормить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96