— Я — юрист. — Он протянул свою карточку, но старик покачал головой.— Чертовы глаза мне совсем отказали, ничего читать не могу. И юрист мне не нужен, слава Богу. Зачем вы сюда явились?Ах, он плохо видит! Но так ли плохо, что не может написать письмо?Филип сунул карточку в карман пиджака.— Нет, доктор Ларриби. Я здесь не как юрист. Просто мне очень нужно узнать у вас кое-что.— Смотря что именно.Старик держался сухо и неприветливо, поэтому Филип решил сразу приступить к делу, чтобы не упустить свой единственный шанс.— Мою мать звали Пи-Джей Дейвис, — сообщил Филип. — Она жила какое-то время в «Ларчвуд-Холле».Ему очень хотелось добавить, что у нее были каштановые волосы и что она умерла, однако ему все же удалось встретиться с ней незадолго до ее смерти. Но у него в горле застрял комок. Умолкнув, Филип смотрел, как Ларриби потирает ладонями резиновые шины колес своего кресла.— Не помню такую.Может, старик лжет? Впрочем, кто знает, припомнит ли сам Филип через тридцать лет хоть одного из своих нынешних клиентов, пусть даже с такой же великолепной внешностью, как Пи-Джей в юности.— А Джесс Бейтс помните? Она была совсем девочка. Пятнадцать лет. Вы принимали у нее роды в шестьдесят восьмом. Моя мать родила меня тогда же.— Никогда про такую не слышал.— А Джинни Стивенс?Филип готов был поклясться, что на губах старика мелькнуло подобие улыбки.— Нет, — сказал Ларриби, прикрыв пожелтевшие глаза. — Ничем не могу вам помочь.Он начал разворачивать каталку. Филип вскочил.— Постойте, доктор Ларриби. Я уважаю ваш преклонный возраст, но тем не менее могу привлечь вас к суду.Он сам не знал, что говорит, понимал только, что дважды приезжал сюда и Джесс рассчитывает на него. Филип понятия не имел, что ему делать дальше, если он не вытянет из доктора какие-нибудь ценные сведения. Не сомневаясь, что Ларриби вспомнил по крайней мере одно из трех названных имен, он решил пойти в наступление, несмотря на старость и слабость доктора.Кресло остановилось.— Привлечь к суду меня? За что?— Вы сейчас сами все расскажете. Начните с того, что вы знаете о Джесс Бейтс и о судьбе ее ребенка, которого взяли на воспитание Готорны.В комнате воцарилась тишина. Старуха возле окна что-то невнятно бормотала себе под нос. Старик возле круглого стола строил башню из кубиков. Здесь было душно и пахло мочой. Филип подумал, что его в любой момент могут выставить отсюда, поскольку он угрожал старому человеку.— Черт возьми, — проворчал Ларриби, — да спросите вы Тейлоршу. Она там была главная.Филип едва не завопил от радости и только усилием воли сохранил невозмутимый вид.— Мисс Тейлор умерла, — равнодушно сообщил он. — Сообщите мне все, что вам известно, иначе вам придется рассказывать об этом в суде.— Врачебной ошибки там не было, — поспешно проговорил Ларриби, — и вы не имеете права отбирать у меня лицензию.Хотя то, что полупарализованный старик, одной ногой стоящий в могиле, цеплялся за свою лицензию, выглядело комично, внимание Филипа привлекло другое: «врачебная ошибка». Итак, придется блефовать. Пусть Ларриби выдаст себя.— Подмена младенцев квалифицируется как мошенничество, — веско заметил он, хотя за этими словами мало что стояло.— Господи, да с тех пор прошло тридцать лет, — возразил старик.— Не важно, — отрезал Филип. Он точно не знал, распространяется ли срок давности на преступления подобного рода, зато сознавал, что дела конторы «Аршамбо и Аршамбо» никогда не интересовали его до такой степени. — Если вы не пожелаете сотрудничать со мной, то проведете остаток дней в камере размером шесть футов на восемь.Старик поднял глаза к потолку.— У меня когда-то был адвокат, но он умер. И все умерли. А те, кто остался, не стоят выеденного яйца.— Доктор Ларриби, что же произошло?Старик закрыл глаза и с присвистом выдохнул воздух.— Фрэнсис Тейлор, — с трудом выдавил он, — была жадной как сто чертей.Жадной?Филип весь обратился в слух.— Она грозила выдать меня полиции, поскольку знала, что я слишком люблю джин. И вот шантажом Тейлор вынудила меня подписать те документы.Филип наклонился вперед, стараясь не упустить ни слова.— Какие документы?Доктор горестно покачал головой.— Она обещала, что никто не узнает.Филип положил ладонь на руку старика.— Что случилось с ребенком Джесс?Помолчав, Ларриби поднял голову и вытер слюну, скопившуюся в уголке рта.— Ее дочь собирались увезти Готорны, но им отдали другую девочку. Ее мать была из Бриджпорта.— Как ее звали?— Не помню фамилию. Той женщине сказали, что ее дочь умерла.Филип кипел от гнева, но сдерживался.— А что стало с ребенком Джесс Бейтс?— Не знаю, что с ней было потом.— Она… выжила?— Да, — признался старый доктор. — Девочка родилась с недостатком веса, но выжила.Он подался вперед в своем кресле, и казалось, что старел с каждой минутой.Филип вздрогнул. Девочка Джесс выжила! Эми Готорн — не дочь Джесс. Он едва подавил желание немедленно вскочить и броситься к телефону. Подавил потому, что еще слишком многое было непонятно.— Кому отдали дочь Джесс?— Я же сказал: не знаю.Филип встал и подошел вплотную к креслу старика, затем резко повернулся, сделал три шага в сторону, потом вернулся назад. Он не раз видел, что так делают следователи в телесериале «Полиция Лос-Анджелеса». Мало-помалу разрозненные кусочки головоломки начали складываться в его голове. Филип остановился, посмотрел на старика.— А что насчет пятидесяти тысяч? Сколько из этой суммы получили вы?Доктор Ларриби встрепенулся и выпрямился. Брови его поднялись.— Я не видел этих денег, клянусь вам. Спросите лучше Бада Уилсона.— Уилсон умер.Ларриби фыркнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86