Вырываться бессмысленно, живые путы затянутся только сильнее, упреждая каждое движение. Он уже рискнул — — только что, и теперь едва может дышать.
Сарлакк пробует на прочность мандалорские доспехи. Пара больших щупальцев что-то такое творят с его правой ногой, что он сейчас не выдержит и закричит. Колено разламывается от боли. Доспехи пока еще держатся, они выдержат и не такое, за это Фетт не волновался. Но кислота уже добралась до кожи. Почти все тело горит: грудь, спина, ноги, руки. Но под шлем кислота пока не проникла. И ниже пояса, в пах — тоже, хоть на этом спасибо.
Из всего управления доступен лишь шлем. Комлинк молчит, на всех частотах — — шорох помех. Либо на девяносто щелчков вокруг никого рядом нет, либо тело сарлакка экранирует сигналы. Либо комлинк сломан, мрачно подумал Боба Фетт.
Теперь сарлакк взялся и за левую ногу, одной ему было, видимо, недостаточно. Доспехи выдержали, и Фетта дернуло вниз, те щупальца, что держали верхнюю часть его тела, чуть-чуть ослабили хватку. В результате он повис под углом как на дыбе, оторвавшись спиной от стены; очевидно, сарлакк решил, что сзади доспехи менее прочные. Он ощутил давление на правую ступню. Сарлакк спустил его достаточно глубоко, чтобы охотник ощутил под правой ногой поверхность.
Хорошо это или плохо, Фетт не знал. Он согнул ногу, пытаясь найти точку опоры.
Охотник расслабился и стал размышлять.
Сенсоры и компьютер его боевых доспехов продолжали работать, им все равно, в сознании хозяин или нет. Компьютер подчинился устным командам, одну за другой развернул на внутреннем мониторе шлема сцены, предшествующие падению в Великий провал Каркун. Хотя после того, как охотник понял, что именно Соло — это надо же! — был виноват в этом падении, пусть случайно, он приказал компьютеру отключить просмотр. УГОЛ съемки был ужасным, но сомнений не оставалось: этот ублюдок Соло виноват в падении Фетта в яму. Потребовалось несколько минут на то, чтобы успокоиться и продолжить. Вот мерзавец, почти с удовлетворением подумал Фетт. Вот он стартовал с палубы баржи, приземлился на скифф, на котором стояли мальчишка-джедай, Соло и вуки. И… да. Вот оно. Соло случайно задел его ранец концом какого-то то ли копья, то ли прута, теперь уже неважно, что это было. Это ж надо было так прицелиться, чтобы ударить именно по этой панели. Бортовой компьютер не имеет соединения с ранцем, диагностику не проведешь; Фетт понятия не имел, работает ли он еще или рке нет. Панель была сзади. Если бы он смог освободить левую руку, то сумел бы дотянуться до нее.
Боба Фетт криво усмехнулся сухими губами. Если бы я смог освободить левую руку, то многое сумел бы сделать.
А пока приходиться пользоваться тем, что есть. Сонар исправно нарисовал картинку: основная камера «желудка» сарлакка, из нее глубоко в недра Татуина уходит несколько туннелей. Сам он находится примерно в десяти метрах от главной камеры, метрах в сорока под землей. Даже если он сумел бы пошевелиться, если бы ракетный ранец смог вынести его наверх, то застрял бы посреди самой огромной пустыни, какую он когда-либо видел…
Щупальца больно сдавили левую ногу, Фетт все-таки застонал, не сдержался…
— Клянусь душой, которой у меня нет, я тебя убью.
Кого именно? Сусейо засмеялся. Того, кто говорит с тобой? Или того, кто тебя ест?
— Любого. Обоих.
Ах. Ты в дурном настроении, Боба Фетт.

***
На второй день я чуть было не выбралась.
Я лежала на спине на дне ямы, в кислоте, все ночь. Мы «беседовали» с сарлакком. Он молод и не слишком умен, мне его жаль. Редко случается, чтобы споры проросли в пустыне, обычно они предпочитают влажную почву, хотя жить могут практически везде. Однажды я видела изображение сарлакка, живущего на лишенном воздуха планетоиде. Он был довольно мелкий, пасть его была меньше стандартного метра в диаметре. Жил он в молодой системе, там было много комет и астероидов. Кометы по большей части состоят из углерода, водорода, кислорода и азота, тот сар-лакк, бедняжка, голодал. Знаешь, сарлакк — скорее растение, не животное. У него самая удивительная корневая система.
Нашему хозяину не повезло с пустыней. Сарлакк почти не осознает своего существования, у него есть нервная система, но не слишком хорошо развитая. И вряд ли разовьется здесь, в песках. Сарлакки умеют делать забавные вещи, не без помощи своей РНК: за проходящие тысячелетия они организуют что-то вроде группового сознания, присоединяя к себе воспоминания тех, кого переваривают. Несколько десятков лет назад я говорила с таким существом. Совсем глупышка, хотел знать, вкуснее или нет джедаи прочих разумных существ. Помню, я была изумлена, потому что не настолько глупа, чтобы подходить к его щупальцам.
Я перешагнула через этого малыша-са^лакка. Он закопался в песке, спрятав щупальца. Он схватил меня за лодыжки и втащил в яму сквозь слой песка в метр толщиной.
Песок обрушился вместе со мной, завалил меня. Я лежу на дне, удерживаемая на удивление сильными щупальцами, повсюду сухой песок, и смотрю на ночное небо. Кислота, вырабатываемая сарлакком, очень слабая; песок, упавший вместе со мной, впитал ее. Но одежда моя почти растворилась, и если я выберусь отсюда, то очень скоро буду представлять собой нелепое зрелище: обнаженная шестидесятилетняя женщина-дже-дай, спешащая к своему кораблю.
Даже разбавленная, кислота все равно очень жжет.
Сарлакка я не виню, он делает то, что велит ему его природа. Он не очень умный и достаточно молодой, всего метров пять шириной. В глубину, наверное, столько же, хотя, трудно сказать, на какой я лежу, глядя в ночное небо сквозь его пасть.
1 2 3 4 5 6 7