Я лишь на мгновение приподнял голову, и его очередная пуля сделала пробор в моих волосах. Я рухнул на дно траншеи.
– Тут нам каюк! – крикнул капрал Блажейский. – У него гранаты… Надо бежать в лес, туда, откуда вы пришли…
– Поздно, Дарек. Кроме гранатомета у них есть автоматы. Пока бежим, они перестреляют нас…
– Будем сидеть и ждать смерти?
– Подождем, когда у них кончатся гранаты… Не удивлюсь, если они уже кончились. Из ракетницы по амбразурам стреляют не от хорошей жизни…
– А если эти гады просто хотели поджечь блокпост? – хмуро предположил капрал Блажейский.
– Ну вот что, – сказал я. – Мне все-таки нужно в блиндаж. Прикрой меня, когда я добегу до двери…
Вряд ли его обрадовало мое предложение. Траншея, похоже, простреливалась почти на всем протяжении. Но капрал Блажейский всегда был хорошим солдатом, подчинился он беспрекословно. Сменив позицию, он присел на дне траншеи с пулеметом в руках. «Калашников» загрохотал как раз оттуда, куда я полз. «Все, конец!» – подумал я, распластавшись на мокром песке, но после второй очереди до меня дошло, что огонь ведется из блиндажа и скорее всего по скале, на которой сидел снайпер.
Ноги сами понесли меня к дощатым дверям. В блиндаж я ворвался под аккомпанемент пулемета Дарека Блажейского. Я пнул ногой дверь и уже внутри помещения столкнулся с выбегавшей из блиндажа Йованкой. Опоясанная пулеметными лентами, с автоматом наперевес, она выглядела впечатляюще!
– Бежим, Марчин!
– Там снайпер!
– Я, кажется, убила его.
– Ты?!.
Я был настолько ошеломлен услышанным, что забыл, зачем рисковал жизнью по дороге в разбитый гранатой блиндаж. Блажейский уже не стрелял, я бежал по траншее за Йованкой, каждой клеточкой своего тела ожидая выстрела со скалы. У самого поворота я споткнулся, упал, а когда поднимался на ноги, РПГ-7 хлопнул в третий раз. Огненная волна швырнула меня на стенку траншеи. В голове зазвенело. Странно было видеть Блажейского, беззвучно разевающего рот. Потом он начал стрелять все туда же вверх из совершенно бесшумного ручного пулемета. Я медленно встал и пошел, таща за собой автомат за ремень и бессмысленно улыбаясь…
И тут из-за поворота траншеи выскочила она. Очами души я увидел, как якобы убитый ею снайпер спокойно досылает патрон в патронник СВД и припадает к прикладу небритой своей щекой…
– Ложи-ись! – взревел я и, откинувшись на стенку траншеи, начал стрелять туда, где высилась поросшая хилой растительностью скала.
Магазин у меня кончился.
– Прячься, кому говорят! – крикнул я Йованке, похоже и не собиравшейся меня слушать.
Она вела себя как контуженная. Или как сумасшедшая. Широко расставив ноги, черноволосая ведьма стреляла совсем не туда, куда стреляли мы с Блажейским. Она палила от живота длинными, как жизнь идиота, очередями в сторону и почему-то не падала замертво с простреленным насквозь сердцем…
А потом немое кино, которое я смотрел, снова стало вдруг звуковым. Где находился блиндаж, кто-то коротко вскрикнул. Я оглянулся и увидел, как всплеснувший руками босниец с трубой гранатомета в руках падает с крыши блиндажа на дно траншеи…
Майор Ольшевский вошел в мое узилище, не постучав.
– А я уж думал, это дежурный, – вздохнул я, приподнимаясь с лежанки. – Полчаса назад я просил принести ужин.
– Несут, – ухмыльнулся мой бывший сослуживец. Он ждал, но так и не дождался: навытяжку я перед ним не встал. – У меня для вас, пан Малкош, интересная новость, вас разыскивает полиция.
Мои брови медленно, но неудержимо полезли на лоб.
– Что вы говорите?! Любопытно, черт побери!.. Ольшевский поморщился:
– И не надо паясничать. Дело нешуточное: в Польше вас подозревают в убийстве!..
– Простите, а откуда у вас эта информация? Вы что, прослушиваете полицейскую радиоволну?
Майор Ольшевский не удостоил меня ответом.
– Малкош, я хочу знать, что произошло на блокпосту.
– А я хотел бы перекусить, Ольшевский. А еще я хотел бы увидеть пани Бигосяк…
– А вот я хотел бы, – повысил голос майор, – я хотел бы понять, как поступить с вами и кому передать: полиции или жандармерии? Вы замешаны в нападении на объект миротворческих сил, в результате которого погибли пять наших соотечественников!
– Все-таки пять, – вздохнул я. – Значит, тот раненый парень не выжил…
– А вас это удивляет? Он истекал кровью в блиндаже, а вы даже не оказали ему первой помощи!
– Это кто вам сказал?
– Капрал Блажейский, – огорошил меня майор. К счастью, он тут же несколько скорректировал свой ответ: – То есть врач сказал мне, что он умер от потери крови. Да, через пятнадцать минут после ранения вы перевязали его, но было уже поздно, слишком поздно, Малкош!
Я оперся спиной о стену. Скажу честно, майор Ольшевский никогда не нравился мне, а уж в эту минуту… Я закрыл глаза и досчитал про себя до десяти.
– В чем, собственно, дело, майор, какого хрена вы на меня наезжаете?… Шел бой, мы отстреливались. Когда бой закончился, мы занялись им. Капрал Блажейский перевязал парня и сделал ему укол морфина… Что еще, по-вашему, мы могли сделать в тех условиях?
– Не знаю, не знаю! – криво усмехнулся майор. – А вот врач сказал, что не стал бы делать такой укол. Раненый без сознания, кто знает, может, как раз морфин и убил его…
Мне стало смертельно скучно. За окном между двумя рядами жилых контейнеров ходил часовой. Вчера, когда мы разговаривали с Доротой, его там не было.
– Я еще раз спрашиваю вас, майор: что вам от меня нужно?
Сурово хмуря начальственные брови, Ольшевский глянул на меня:
– Я не знаю, насколько серьезно вы влипли в Кракове, но здесь вы уже натворили столько, что у меня есть основания арестовать вас…
– Что я еще натворил, холера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110