она, Арианн и Мири. Сестры Шене. И пусть они были совсем разными и ссорились, между ними существовало некое единство, взаимные сестринские узы, которые Габриэль безжалостно разорвала, когда сбежала в Париж.
Она доставила Арианн много горя и не позволит Мири поступить так же. Как бы она ни радовалась приезду сестренки, не существовало доводов, которые могли бы уговорить Габриэль разрешить девочке остаться в Париже. Слишком в опасный водоворот козней и интриг втянута сама Габриэль, и в любой момент этот водоворот может поглотить ее. Пусть уж лучше Мирибель ничего не узнает о ней.
Но в этот миг она только крепче прижимала к себе ее сестру, крадя у времени бесценные капли тепла от ее присутствия. Мири уткнулась в плечо Габриэль и глубоко вздохнула.
– Я скучала по тебе, Габби. Ты уехала, даже не сказав мне до свидания. – Мири не обвиняла ее, она только жаловалась.
Габриэль прекрасно знала, почему она трусливо бежала, не попрощавшись с младшей сестренкой. Мири непременно расплакалась бы. Она цеплялась бы за нее и задавала слишком много вопросов, на которые, возможно, и не было ответов. Как Габриэль могла объяснить Мири, что убегает в Париж, чтобы соблазнять сильных мира сего, что собирается жить в доме, купленном для любовницы их отца? Мири была ближе к отцу, чем другие сестры Шене. Доведется ли Мири когда-нибудь осознать всю степень его предательства?
Габриэль тревожно обвела взглядом пышное убранство спальни, когда-то принадлежавшей любовнице Лун Шене.
– Прости меня, Мири. Я не хотела обижать тебя, но, когда я уезжала, ты была еще слишком маленькой, что бы я могла объяснить тебе хоть что-нибудь.
– Например, что твердо решилась стать куртизанкой, такой же, как женщина, которая раньше владела этим домом. – Мири подняла голову. – Та самая, которая соблазнила нашего отца.
– То есть ты… – Габриэль в шоке смотрела на сестру, – …ты знаешь о папе…
– И очень давно. Я подслушивала вас с Арианн в ту ночь, когда вы ссорились из-за твоего желания уехать в Париж и вступить во владение этим домом.
– Боже, Мири, – простонала Габриэль.
Она попробовала снова обнять девушку, но Мири выскользнула из ее объятий и отошла к кровати. Она улыбнулась, а в глазах застыла грусть и усталость. В тот момент она казалась много старше своих лет.
– Я действительно уже не ребенок, знаю, что нет никаких единорогов и эльфов, прячущихся в лесу. Знаю, что мой папа не святой, и моя сестра тоже.
Габриэль вспомнила, как часто сердилась на Мири за причудливые фантазии и изо всех сил старалась внести некоторую разумность в ее восприятие мира. Но выслушивать, как сестра отрекается от детских верований, было невыносимо. Это рвало ее душу. Габриэль никогда не разрешала себе стыдиться ремесла, которое выбрала, но почувствовала, как ее щеки зарделись. Она опустила голову не в силах встретиться с взглядом Мири.
– Боже, Мири. Как ты должна меня презирать…
– Не глупи, Габби. – Сестра взяла ее обеими руками за подбородок, вынуждая Габриэль посмотреть ей в глаза. – У меня часто вызывает недоумение, огорчает выбор тех, кто мне дорог, но это никак не сказывается на моей любви к ним.
Габриэль почувствовала ком в горле. Не в силах вымолвить ни слова, Габриэль только крепко сжала руку Мири.
– Я даже сумела простить Симона, – добавила Мири.
Симона Аристида, молодого охотника на ведьм, того, кто принимал участие в набеге на Бель-Хейвен? Мири упорствовала в том, что Симон был ее другом, пока он самым безжалостным образом не предал ее доверие. Габриэль нахмурилась и с тревогой посмотрела на сестру.
– Ты все еще думаешь об этом мальчике? Я надеялась, ты забудешь о нем.
Мири отошла к окну и стала глядеть, как сумерки перерастали в ночь, словно кто-то тяжелой мантией окутал Париж.
– Я не горюю о Симоне, как горевала раньше. Но время от времени думаю о нем, – призналась Мири. – Надеюсь, где бы он ни был, он преодолел свою боль и горе, и его душа смогла исцелиться.
Некромант направился вслед за Мири к окну, словно ощутил скорбь своей хозяйки. Она взяла кота на руки и уткнулась лицом в его шерсть.
– Что бы ни натворил тогда Симон, я любила его, Габби.
– Мири, прошло три года. Ты была еще почти ребенком, – слабо возразила Габриэль. – Это было лишь твое первое девчоночье увлечение.
– Нет, я любила его. А если я люблю кого-то, то навсегда.
Голос Мири звучал так уверенно, что внушал Габриэль благоговейный трепет и смущение. Как было не позавидовать сестре за эту способность любить так просто и с такой убежденностью? Особенно когда чувства Габриэль к Реми были так запутаны. Она еще ничего не рассказала Мири ни о Реми, ни об удивительном воскрешении отважного капитана, ни о специфичном характере их обручения. Она вздрагивала при мысли, не зная, сумеет ли Мири принять все это. Но у них в запасе еще хватало времени, чтобы обсудить эту тему завтра.
Мири еле держалась на ногах от усталости и уже клевала носом. Габриэль поспешила к ней и потрепала ее ни плечу.
– Нам еще о многом предстоит поговорить и в подробностях. Но ты устала. Я позову Бетт, чтобы они приготовила тебе ванну и распорядилась подать легкий ужин. А потом прямо в кровать, малышка. И, как бы я ни радовалась встрече с тобой, пойми меня правильно: я постараюсь отправить тебя домой.
Мири прижималась щекой к коту, но ее губы упряма сжались. Габриэль знала это все слишком хорошо.
– Я никуда не поеду, пока не удостоверюсь, что ты в безопасности и счастлива.
– Ты хочешь сказать, что останешься в Париже на всю дальнейшую жизнь, – мрачно пошутила Габриэль.
– Не шути, Габби. Вовсе не прихоть привела меня в твой дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156